В другом месте преподобный указывает свойства разумно проходящих безмолвную жизнь. Они суть следующие: «неволнующийся ум, чистая мысль, восхищение ко Господу, представление вечных мук, памятование о близости смерти, всегдашняя алчба молитвы... умерщвление блуда... отвращение от чревоугодия, начало богословия, источник рассудительности, слезы, утрата многоречия» (§ 37).
Безмолвие может быть достигнуто двумя способами. Первый — когда ведут особую подвижническую жизнь, состоящую в постоянном и совершенном уединении и удалении даже от самых близких лиц. Второй способ — это безмолвие как частное правило жизни, которое может взять на себя и исполнять всякий ревнитель благочестия. Оно состоит в возможном удалении от всего, что развлекает ум, рассеивает его и приводит человека к многоречию и смехотворству.
Высокая цель, для которой преподобный предлагает подвижнику безмолвие, в совершенной мере достигается только безмолвием первого рода, то есть отшельничеством. Потому преподобный Иоанн Лествичник в своем учении о безмолвии имеет в виду безмолвие именно этого рода.
Пристанище безмолвия спасительно, однако это не значит, что безмолвие необходимо для всех и каждого, кто только желает освободиться от бури помыслов. Являясь само по себе вернейшим к тому средством, безмолвие может иногда оказаться средством не только неполезным, а, наоборот, погибельным. Почему это так? Потому, что жизнь безмолвная сопряжена с крайними трудностями и опасностями, преодолеть которые не каждый сможет. И преподобный Иоанн Лествичник по этому поводу говорит: «Безмолвие губит неопытных. Они не вкусили еще сладости Божией, а тратят время в пленениях, расхищениях, унынии и парении ума» (§ 55), а «кто и разумно вступил в подвиг безмолвия, но не видит от него с каждым днем новой пользы, тот или не так безмолвствует, или вкрадывается самомнением» (§ 59).
Отсюда, безмолвие может быть полезным только для немногих и уже преуспевающих на пути доброделания (§ 66). Кто же еще не имеет достаточного духовного опыта, тому лучше не принимать на себя подвига абсолютного безмолвия, чтобы не сделаться для врагов спасения предметом посмеяния и для людей предметом соблазна.
«Кого тревожат еще (страсти): раздражительность, самомнение, лицемерие и злопамятность, — тот да не осмеливается увидеть даже и след безмолвия, чтобы вместо всякого приобретения не дойти ему до умоисступления. Если же кто чист от всего этого, тот может извлечь из этого полезное» (§ 36).
