Вот, к примеру, есть у нас потребность в пище телесной.
Каждый день мы так или этак питаемся и даже часто не обращаем внимание на то,
что мы, собственно, ели; иной раз и недоедим, а беспокойства из-за этого не
испытываем; в другой раз легкий голод даже доставляет нам своеобразную
приятность. Но вот, не ешь день, два, три… Сначала сосущая пустота во
внутренностях будет жалобно ныть, просить, жаловаться. Но затем все более и
более раскрывается эта пасть: вот уже внутри нас огромный дракон с разинутым
широко зевом, с налитыми кровью глазами; он рыкает, требует пищи, он уже целая
пропасть, гудящая: дай! дай! дай! Во время голода бывает, что люди пожирают
людей, матери – детей своих! Вот какое кровожадное чудище притаилось в нашем
столь «миролюбивом» и «добродушном» чреве! Видишь: наше брюхо, которое бывает
милым весельчаком, «тамадой»-балагуром на благодушных товарищеских пирушках,
которое бывает изобретателем и покровителем столь частых, столь приятных и
мирных времяпрепровождений в тесном кругу близких, даже столь многих сдруживает
и делает неразлучными товарищами,– оказывается, будучи стеснено, может
превращаться в зловещего разбойника, безжалостного убийцу, вампира и людоеда!
Но это не единственная, сокровенная в нас бездна – их много!
Так, в нас есть другая «бездонная пропасть» – потребность не менее сильная и
при случае пленяющая все помышления и чувства,– потребность быть любимыми, быть
для кого-то дорогими, близкими, кем-либо высоко ценимыми, уважаемыми, кому-то
весьма желанными. Когда-то все это относилось в нас только к Богу, только в
Боге эта потребность могла бы находить свое удовлетворение, но, удалившись от
Него, лишившись той благодатной близости, которая одна могла питать ее,
согрешив против любви, мы стали всего этого искать в этом падшем мире, ждать
этого от падших своих братьев и сестер. И вот эта никогда не удовлетворимая до
конца потребность ныне стала центром, главной заботой, основной точкой
приложения всех наших сил, жизненных интересов, стимулом бурной деятельности.
Вдумаемся хорошо: что нами не делается в течение дня именно ради этого? Все,
что люди желают сегодня иметь в жизни,– это прежде всего и почти всегда
обретение цены, значимости, почтения или – хотя бы видеть рабское преклонение
перед собой в среде окружающих, быть центром внимания, благоговения, «важной
фигурой» в глазах людей. Это в нас как мучительная жажда, томительная,
постоянно напоминающая о себе боль! Мы хотим, чтобы все, что мы любим в себе,
обязательно любил в нас еще кто-то, и даже то, чего мы не находим в себе, но
что хотели бы находить,– чтобы непременно в нас находили другие. Если что-то
наше никем не любимо, нам уже не по себе, нам больно, скучно, нам оно уже
неинтересно и ненужно. И когда мы не подкармливаем вовремя эту потребность,
тогда-то она, подобно голоду и жажде, разевает пасть и превращается в то же
буйное чудовище.
