И еще о том же у святого Исаака Сирина: «Умудриться человеку
в духовных бранях, познать своего Промыслителя, ощутить Бога своего и
сокровенно утвердиться в вере в Него – невозможно иначе, как только по силе
выдержанного им испытания»[26].
Притча
Просится на бумагу такая притча. Был в некоторой стране один
удивительный человек, весьма знатный и богатый. Но сколь богат он был, столь же
и добр; насколько милостив, настолько и мудр; сколько рассудителен, столько же
и справедлив! И имел он такой странный обычай: собирал к себе в дом многих
детей-сирот, обучал их разным знаниям-премудростям, умениям-рукоделиям,
делам-благодеяниям и тому подобному. И когда уже подрастали они, крепко на ноги
становились, мудрости да сил набирались, к поприщу житейскому и к разного рода
браням на нем уготовлялись, тогда добрый наставник, наставив в последний раз и
благословив на этот дальний путь жизненный, с миром отсылал их. Но не так,
чтобы уже не пещись о них: имея много знакомых и будучи всюду весьма почитаем,
он устраивал и дальнейшую судьбу своих пасомых, обговаривая и испрашивая им
место деятельности на будущее, сообразуясь, конечно, с сердечным расположением
и особенностями характера каждого из детей. Известные горожане с радостью брали
на службу в свои имения и на свои предприятия этих воспитанников, заранее зная
об их добросовестности и умелости в работе, верности и порядочности. Так тот
удивительный человек все делал хорошо и весьма добропорядочно.
Но имел сей благой человек и еще один мудрейший обычай:
каждый раз перед тем, как отпустить от себя очередного воспитанника, устраивал
он ему некий экзамен, ничего еще не говоря о предстоящем путешествии. Незадолго
до окончания обучения давал наставник своему пасынку чистую рисовальную доску,
цветные мелки и просил изобразить то, что больше всего запомнилось, ярче всего
запечатлелось в душе его, более прочего полюбилось сердцу детскому в этом доме,
где он прожил в таком покое и радости эти годы. И каждый отрок рисовал именно
то, к чему склонилось сердце его, что было в характере его главной чертой и чем
более всего увлекся ум его. Один рисовал сад, цветы и фонтан в саду, павлинов и
других чудесных птиц, населявших красивейший сад тот. Другой рисовал лошадей и
игру с детьми, игру, которая бывала так весела и беззаботна на лужайках
прекрасной усадьбы, где они так дружно жили под надежным покровительством
своего доброго попечителя. Третий изображал самого себя в изящных одеждах, в
которые одевали его здесь, с какой-нибудь из любимых игрушек, в которых также
не было в том доме недостатка. Кто-то рисовал празднично убранные комнаты или
щедрую трапезу приюта: красивую посуду, разные угощенья, изысканные блюда,
подававшиеся в праздники на стол, и тому подобное.
