Интересно, что вышеуказанные слова преподобного Варсонофия о
епископе Игнатии (Брянчанинове) приводит в своем дневнике преподобный иеромонах
Никон (Беляев; 1888-1931), последний Оптинский старец. С юности отец Никон
находился под постоянным и тщательным руководством старца Варсонофия. Он очень
почитал писания святителя Игнатия и всегда особенно возвышенно отзывался о его
трудах. Так, он записывал в своем дневнике: «Когда я читаю его сочинения,
удивляюсь его прямо ангельскому уму, его дивно глубокому разумению Священного
Писания. Его сочинения как-то особенно располагают к себе мое сердце, мое
разумение, просвещая его истинно Евангельским светом»[11]. С книгой епископа
Игнатия (Брянчанинова) «Приношение современному монашеству» отец Никон не
расставался во время своего тюремного заключения в Калуге (1927). Внимательно
изучая этот труд святителя в заключении, преподобноисповедник Никон на полях
записывал мысли, порождаемые чтением. Перед этапом на север ему было разрешено
свидание с духовными детьми. Он незаметно вложил книгу в широкий рукав
монашеского ветошника духовной своей дочери, которая и вынесла ее из стен
тюрьмы. Эти драгоценные записи были восприняты осиротевшими духовным чадами
преподобного Никона как его духовное завещание им, как живое свидетельство его
старческого подвига. Особенно интересны для нас примечания на те самые главы о
послушании, которые вызывают особенные недоумения отца Доримедонта: последний
старец Оптиной пустыни оставил нам вполне исчерпывающее разъяснение этих
недоумений.
«Некоторые соблазняются содержанием XII
и XIII глав тома 5-го, видя в них учение как бы против
старчества,- пишет преподобноисповедник Никон Оптинский.- А некоторые и вообще
настроены и предубеждены против сочинений Игнатия Брянчанинова. Между прочим, и
в Оптиной пустыни сочинения епископа Игнатия были у некоторых старцев не в
благоволении. Причина этому такова: епископ Игнатий писал вообще для всех
монастырей и монахов, и писал как раз тогда, когда в Оптиной пустыни были
великие старцы, был, так сказать, расцвет старчества, чего в огромном
большинстве монастырей не было. Оптина пустынь была в особом, исключительном
положении. При наличии духовного богатства в Оптиной пустыни сочинения епископа
Игнатия не могли для ее насельников иметь того особого, важного значения,
которое они имели для иноков других монастырей и даже мирян, ищущих спасения
души. Неопытному новопоступившему послушнику Оптиной пустыни они (собственно,
две эти статьи) могли даже и повредить, зародив в нем мысль недоверия к
старцам, и отвлечь его от простосердечного им послушания во вред своему
иноческому преуспеянию. Предохраняя некоторых своих духовных детей от
возможности такого явления, старцы и не советовали им читать вообще сочинения
епископа Игнатия, доставляя им понимание иночества с духовной стороны своим
руководством и подбором другого, преимущественно святоотеческого чтения. Но для
тех, кто постоянного старца не имел (а это было в большинстве монастырей),
сочинения еп «ископа» Игнатия были драгоценны. Они были драгоценны и для иноков
Оптиной пустыни, которые пользовались ими для иноческого своего назидания; они
им не мешали быть в послушании у своих старцев, причем даже сами старцы
указывали на них как на прекрасное руководство к пониманию истинного иноческого
подвига. Читающий сочинения еп «ископа» Игнатия внимательно и без предубеждения
ясно увидит, что они и не идут против старчества, а указывают лишь на то, что
ныне истинные старцы весьма оскудели, что старца найти ныне весьма трудно и что
независимо даже от того, каков старец и имеется ли он налицо,- самое житие под
руководством у старца стало ныне редкостью и по многим причинам весьма
затруднительным или, как выражается еп «пископ» Игнатий,- и “ не дано нашему
времени, возможно лишь усвоение духа его”. Следовательно, неблаговолительное
отношение некоторых старцев к сочинениям еп «ископа» Игнатия надо считать
относительным и временным, ибо сочинения его вполне православны, проникнуты
духом Евангелия и учением св «ятых» отцов, они достойны всякого внимания и
уважения. Надо помнить, что еп «ископ» Игнатий, предостерегая от безрассудного
послушания старцам, имеет в виду послушание нравственное, совершаемое в душе с
целью нравственного, духовного воспитания себя, своего ума и сердца, а не
послушание внешнее, потребное и необходимое во всяком общежитии иноческом и
даже вообще при всяких взаимоотношениях людей, исключая из этого лишь тот
случай, когда приказывается или советуется что-либо явно греховное. Это еп
«ископ» Игнатий и оговорил в конце 76-й и начале 77-й страницы и на 80-й странице
в примечании 3-м. Следовательно, здесь не дается никакого повода к презорству,
самочинию, самосмышлению, как это может показаться при беглом и невнимательном
чтении. А что нравственно душою своею и сердцем предаться в полное послушание
кому-либо возможно лишь при условии уверенности в истинности преподаваемого
учения, постоянно подтверждаемого и личною добродетельною жизнию учащего,
согласно с духом Евангелия и св «ятых» отцов Церкви Православной,- не
приходится спорить. Вообще же, о благотворности старческого руководства еп
«пископ» Игнатий ясно говорит во многих местах своих сочинений, например, в 5-м
томе стр. 8 п. 3, 63 в конце; 102, 149, 150, 338, 339, 459 (изд. 1886 г.). Не лишним будет заметить, что содержание вышеозначенных глав - XII
и XIII - относится и к ищущим руководства (ученикам), и
к руководителям (старцам). Пусть каждый берет себе в назидание то, что его
касается: послушник - как следует учиться и смиряться, а руководитель - как
учить. Будет польза и тому и другому. «…» Наконец, можно добавить следующее.
Некоторые свое нежелание вообще слушаться (ибо слушаться - значит отказываться
от своей воли, а это болезнь для сердца) прикрывают оправданием себя, что, мол,
нет старцев и, следовательно, некого слушаться, и потому вообще не принимают
никаких советов. Это есть уже отвержение духа послушания, про необходимость
стяжания которого говорит еп «ископ» Игнатий (т. 5, с. 75 и 76). Это уже
заблуждение, от которого да сохранит всех Господь. Это, можно сказать словами
преп «одобного» аввы Дорофея, есть причина всех нравственных падений вообще. К
такому лукавому отношению к делу послушания сочинения еп «ископа» Игнатия не
дают ни малейшего повода; такое отношение доказывает не недостаток сочинений, а
злую волю человека, для которой даже подлинное слово Божие может явиться вонею
смертною в смерть [ср.: 2 Кор. 2, 16], как сказал св «ятой» апостол Павел. В
заключение остается лишь пожелать, чтобы сочинения епископа Игнатия были
внимательно читаемы и приносили благий плод»[12].
