– Десять ситро хватит? – слышит Аделаида его весёлый голос. Она знает, что он сейчас, гремя бутылками, протискивается в узкую дверь и отряхивая снег с чёрного пальто. Она слышит его голос, слышит знакомые интонации, но деду не видит…
– А ну, иди отсюда! – набросилась бы на него бабуля. – Только-только пол протёрла, а тут ты со своими ножищами и снегом вдобавок! Иди, сказала, на улице обтрусись! Кашне не урони! – и бабуля заходит в комнату, держа в руке его белый шарф.
Сидя дома за траурным родительским столом, Аделаида даже не поняла, как она попала в Большой город, в старую квартирку – три ступеньки вниз и коричневая дверь с облупившейся краской. Она же думала совсем о другом…
Аделаида чувствовала, что замерзает. Она сидит за столом, где рядом её мама и папа и замерзает. Они оба за высокой, толстой стеной, вполне довольные своей жизнью, своим, обдуваемым со всех сторон ледяными ветрами вигвамом, который считают уютным, тёплым домом. Мама ест квашеную капусту, которая нравится «ей», папа делает вид, что смотрит телевизор, на самом деле очень хочет пойти спать. Потому что папа смотреть фильмы просто не может. У него отдельные кадры остаются отдельными картинками, каждая сама по себе, и вовсе не складываются в фильм. Ему смешно, если «дядю в воду бросят», он не может пересказать сюжет ни одного фильма, ни одного рассказа. Папа не знает ни одного литературного героя, не знает ни имён, ни фамилий актёров, ни ведущих, ни спортсменов, ни Аделаидыных друзей. Он не знает Аделаиду. Он не знает никого. Ах, нет! Он любит «Наночку» и «Сомочку». Но «Сомочка» на сборах и папе скучно. Папа сидит за столом, потому что сидит мама, потому что надо сидеть из-за того, что какой-то «идиот» придумал праздник – Новый год!.. На самом деле папа бы с «удаволствиеэм» пошёл спать. Мама в байковом халате и порванных тапочках зевает и наливает в стакан лимонад. Она не пьёт спиртное.
– Давай вино нэмножка налю! – предлагает папа.
– Ну ты же знаешь – я не пью!
– Нэмножка!
– Оо-о! Ты ведь хорошо знаешь, что я не пью!
Это ритуал: папа просит, мама пить отказывается. Так всегда – на Днях рождения, на Первое мая, всегда. Зачем каждый раз делать одно и то же? Может быть, для наглядного примера «чокнутой» Аделаиде, чтоб она научилась, как должна себя вести порядочная женщина?
Да, и папа и Аделаида хорошо знают – мама не пьёт. У мамы левая нога больше правой. Мама ненавидит запах рыбы… «Ой, так хочу рыбу, но не могу её кушать! Вот хочу, но не могу и всё! Я же не выношу запаха рыбы!» Все всё это давно знают. Знают, потому что это повторяется мамой всякий раз, когда кто-то просто упоминает рыбу, или произносит слово «туфли».
