– Чтоб ты сдохла, Аделаида!.. А-а-а! – она, собравшись силами, снова подаёт голос.
Мама глаз так и не открыла. Гак ей и не надо! Она по возне в комнате знает, что Аделаида уже здесь и всё слышит. – Это что же ты со мной делаешь?! А-а-а-а!.. Львиная доля моей болезни – эго ты!!! Будь ты проклята, сволочь! А-а-а, сволочь! А-а-а, как сердце колет!!!! Из-за тебя я уже не человек, а комок нервов! Сейчас сердце остановится! Сейчас! Чтоб я ослепла и никогда больше тебя не видела! Почему я не родилась слепой?! Может быть, тогда бы тебя вообще не было! Ты создана для моих мучений! Ты – мой мучитель! Ты Ирод! Да! Ты – Ирод царя Небесного! Ты только позорить меня можешь на весь город! Чтоб на меня пальцем показывали и смеялись! Позвони в «скорую помощь»! Эй, Василий, тебе говорю! Эй! Ты глухой, что ли?! Тут умрёшь и руку помощи никто не подаст! Позвони, пусть приедет кардиологическая бригада! Не нужны мне эти их простые врачи! Скажи им, чтоб сейчас же кардиологическая бригада приехала! Скажи: «Человек умирает!»
Папа звонит в «скорую». Они отказываются присылать «кардиологическую бригаду». Папа страшно ругается на них, кричит. Говорит так, что даже Аделаида, привыкшая к папиным «зазизги» (сосиски), совершенно не понимает, что он говорит.
Приезжает «скорая помощь». Мама при виде врачей прямо растекается по креслу и со всей тщательностью показывает, что она совсем без сознания. «Скорая» колет ей анальгин с димедролом и торопится к дверям, стараясь расстаться с ней и с папой поскорее.
Мама часто говорит, что её уже все врачи «скорой помощи» знают и что «даже по голосу знают, куда ехать, можно даже адрес не говорить!»
Мама по отъезду «скорой» успокаивается и замолкает. Теперь она «в забытьи». Но не вся. Может открывать и закрывать глаза. Папа, ощущающий по времени приближение финала, потому как вода с пола собрана, «скорая» уехала, теперь станет подталкивать Аделаиду кулаком в спину в сторону кресла с мамой:
Иды к мами! Иды к мами, я тебэ гаварю! Извиныс сечаже! Сечаже извинис перед мамом! Скажы: «Мамачка! Извини меня пажалуста! Я так никада нэ буду!»
И она перестанет плакать и кинется извиняться:
– Мама!.. – негромко позовёт Аделаида.
– Какая «мама»?! Ты сказала «мама»?! – мама широко откроет глаза и ногами пуще прежнего завозит в новом тазу с горячей водой. – Какая «мама»?! Нет у тебя больше матери! Сдохла твоя мама! Да! Сдохла! Будь ты проклята, Аделаида! Чтоб ты сама сдохла поскорее!
