Папа не мог понять смысла собирания открыток или марок.
Когда-то очень давно деда подарил Аделаида настоящий марочный альбом с тончайшими целлофановыми полосочками на страницах и пинцет, как у настоящих филателистов. Пока деда был жив, на альбом закрывали глаза, и Аделаида, сунув его между книгами письменного стола, могла исключительно в одиночку любоваться своим богатством, и то, когда папы не было дома. Какие у неё были серии! «Доисторические животные» с динозаврами и ещё кем-то! «Флора и фауна»! И ещё одна. Деда говорил, что она очень-очень редкая и стоит больших денег. Она называлась «Семья Наполеона». Это были большие марки, гораздо больше тех, которые клеили на конверты. Аделаида не шибко как разбиралась в ценности марок. Но одно то, что на них были картинки с такими яркими красками, каких она никогда не видела на иллюстрации ни в одной книжке, они её приводили в восхищение!
Папа знал о существовании альбома, однако до поры до времени молчал.
Только пару раз брезгливо фыркнул:
– Выброс это! Не валяй дурака! Что это тебе даёт? Ничего не даёт! Эрунда на постном масле! Давай, я выброшу!
Конечно, Аделаида старалась с альбомом в руках на глаза отцу не попадаться. Мама, скорее всего, молчала потому, что это был один из последних подарков деды. Только оказалось, что альбом пока в доме потому, что папа просто не все марки видел!
Однажды всё-таки произошёл сбой отработанной системы.
Очень редко, когда сильно хотелось, Аделаида всё-таки заглядывала в своё сокровище, когда дома бывали все. В последнее время, почувствовав свою безнаказанность, она начала это делать каждый день. Это стало ритуалом: перед тем как делать уроки, Аделаида вытаскивала альбом, быстренько просматривала его и снова клала на место. Дверь в детскую комнату запрещалось закрывать строго-настрого.
Это мой дом! – говорила мама. – И я не собираюсь объяснять, почему должно быть так! Так должно быть, и всё! Я так хочу!
Скорее всего, мама считала, что за детьми, в особенности за девочкой, в доме должен быть установлен тотальный надзор. Поэтому дом теперь представлял собой нечто среднее между исправительно-трудовой колонией и принудлечебницей карательного типа.
Аделаида придумала выдвигать ящик письменного стола, класть в него марочный альбом. Мама не могла пройти мимо двери в детскую комнату, не окинув Аделаиду всевидящим, строгим хозяйским оком. Поэтому при первом же лёгком колебании воздуха за спиной надо было делать быстрое движение животом, силой задвигая ящик на место.
