Их традиции, обычаи, веками не менявшиеся и даже молью не тронутые законы то ли язычества, то ли какой другой веры, но почему-то привязанной к христианской церкви – самые нужные и прекрасные! Всё же остальное – уродливо, нехорошо и растлевающе. Папа окончил два разных педагогических института и два разных факультета, надеясь при полном параде вернуться в родное село, чтоб тоже публично кушать по утрам белый хлеб и на приветствие односельчан гордо кивать в ответ с высоты своего величия. Однако жизнь повернулась иначе: как-то раз, когда папа вместе с другими сельчанами спустился в «Балшой Город» менять табак и картошку на поношенные штаны, он встретил городскую «тэвучку» (девушку), которая произвела на него неизгладимое впечатление своей уверенностью, манерой «держаться», интеллектом и образованностью. Она не боялась переходить дорогу, по которой туда-сюда ездили огромные железные машины, знала название всех одинаковых улиц Большого Города, с некоторыми людьми здоровалась и чувствовала себя совершенно свободно. Она тоже, казалось, обрадовалась этому знакомству, потому что у папы были широкие плечи и узкая талия. Тогда папа решил больше в родное село не возвращаться и быть городским. Он женился на маме и за мощность характера, которым сам явно не обладал, стал боготворить её не меньше, чем его «селенские» (односельчане) всю историю Древней Греции и двенадцать богов в придачу. Мама с папой поселились в Большом Городе. Мама, взяв на себя роль «жертвенного агнца», решила сделать вид, что приняла решение положить всю свою жизнь без остатка на «духовный рост» и «облагораживание» мужа с внешностью бога Аполлона, бывшего жителя села, до которого «эдеш, эдеш» (едешь, едешь)…
В их дом в городе, когда Аделаида была маленькой, несколько раз приезжали какие-то родственники из деревни. В непривычной обстановке они хмурились ещё больше, были одеты во всё чёрное и очень громко разговаривали почему-то на турецком. А когда не разговаривали, на их угрюмых лицах блуждало агрессивно-настороженное выражение. Родственники словно находились в постоянном ожидании посягательств на их честь как минимум мамонта, забывшего вымереть вместе с остальными. Чтоб не опозорить память о доблестных героях Древней Эллады, родственники всегда были готовы дать сексуально озабоченному мамонту отпор! Они выставляли грудь вперёд и постоянно вертели головой, оглядываясь по сторонам. При этом в их глазах пластом застывшей лавы лежал вопрос:
