В присутствии смерти теперь у Аделаиды всегда возникает чувство болезненного ажиотажа. Это ни с чем несравнимое ощущение чего-то из ряда вон выходящего, но в то же время очень приятного и таинственного. Она всегда старается заглянуть в гроб, чтоб увидеть – симпатичный или нет? Если умер симпатичный – это ещё интересней. Лица, правда, совсем другие, не такие, как на улице, но видно-то всё равно, кто какой! Конечно, здесь «добро не побеждает зло», и это здорово. Щекотится всё внутри… Всё совсем не так, как мама говорила! Или вот недавно тоже какая-то девочка отравилась газом. Вот! Её прямо хоронили в школьной форме, с большими белыми бантами и пионерским галстуком. Было очень интересно! Они с Кощейкой шли почти за гробом и всё время смотрели не неё.
Скучно в Городе… скучно и неуютно как-то… Может, если б она не видела, как живут дети в Большом Городе, если б она не ездила в Сочи с волшебными пёстрыми клумбами и нарядными отдыхающими, может, тогда в Городе и ей было бы очень хорошо?
Правда, ещё совсем недавно жизнь Аделаиды была несколько разнообразней. Это разнообразие само по себе её не развлекало, но в дни этого разнообразия она выходила из дому и шла по городу, а это было целым путешествием. Её отдали «на пианино». Мама купила его на деньги, которые, как она сказала, ей заплатили, когда она «сидела дома, потому, что скоро должна была пойти к врачу, чтоб появилась ты», то есть – Аделаида. В общем: не успела Аделаида родиться, а мама уже знала, что её дочь всенепременно будет заниматься «музыкой», а точнее – играть на «роялэ», или «фортепиано».
Как приятно, – говорила мама во время просветительных бесед с Аделаидой, – когда собирается интеллигентное, культурное общество! Кто-то играет на фортепиано, кто-то поёт. А иногда сам играет, сам поёт! Когда вырастешь и обязательно будешь учиться в институте, соберутся твои друзья-студенты, знакомые, а ты сядешь, сыграешь что-нибудь и споёшь! Все будут вокруг тебя сидеть и слушать.
Аделаида видела, как играют на пианино по телевизору. Они раскачивались взад и вперёд, выгибали спину, плавно поднимали кисти. Представляя со стороны саму себя за инструментом, она почти пугалась этой картины. Толстая, немного сутулая девочка за роялем в обтягивающем длинном платье до пола, и от того, что оно ей маленькое и жмёт, все складки на животе и спины торчат и всем это видно! Когда стоишь, складок как будто меньше, а вот когда сидишь… Но это была только половина! Ведь, как мечтала мама, она ещё должна петь!
