В углу «Русалки»[94] Бен пил со своим другом, Робином Армином[95], недавно ставшим членом гильдии золотых дел мастеров. Снафф из «Слуг короля». Кружка в четверть пинты против такой же у Бена: худощавое быстрое тело в серой мантии ученого; такой же озорник, как и правосудие. Черты лица плохо сочетаются между собой — удача для шута: два лица в одной монете, светлая и темная половины луны вместе. Сам себе маска. У него была привычка поворачивать и переворачивать то, что ты видел в нем. Сейчас радость, в следующую секунду грусть: ребенок; исповедник; сумасшедший. Его руки, невидимые, непрерывно играли с солью, ножами, апельсинами. А сейчас с золотой монетой, четвертью ангела[96]: вверх и вниз по лестнице Иакова[97] его пальцев, которые переворачивали, крутили, вращали, закрывали и раскрывали ее; только что Михаил, тут же Корабль.
Обратившись к Бену задумчивой частью своего лица, он слушал оглушительную бомбарду мнения драматурга, рассуждения о женских платьях, политике, сценическом движении, умниках и дураках, плакальщицах, фаворитах короля Шотландии[98], эпиграммах Марциала[99], чертовой легкости Уилла, украшенном буфами сорочке Бесс Брунгтон[100]; о всех поэтах-соперниках и их ошибках; о масках, стратагемах [101], труппах мальчиков, сосках королевы, пляшущих джигу как Ипполита[102] — сколько для этого нужно Искусства, — единствах в Ахилле[103] (сражен, поднял бровь), гусином пироге перед ними (попробовал и приговорил), изломанной музыке и тому подобными неожиданными поворотами, и, наконец, о дворе.
— ...и хныкающий Оксфорд? Какие слухи о нем?
— Живет, помаленьку. — Легкое движение и ангел исчез. — Как там милорд Чехарда? А синьор Фанфаранадо? Не забудьте: как он обращается со своим трубачом.
Бен фыркнул. Армин отхлебнул. Он выпил за вечер полбокала неподслащенного вина; съел кусочек булочки с тмином и подцепил на вилку засахаренную айву.
— Я знал его раньше, чем отплыл ковчег, и у нашей старой королевы (да благословит ее Иисус) еще были зубы. И луна еще не была круглой. — Схватил щепотку соли, дал упасть. — Зажилил у моего мастера Лонисона[104] золотое кольцо в унцию весом (тройскую[105]): пустяк для него. Когда я был подмастерьем, то сочинил на него балладу: «О для О». Ее надо петь на мотив «Половина Ханикина»[106].
— Кольцо? Для Ганимеда?
Бровь.
— Уж точно не для его графини. Она может сидеть в золе и кричать «О, полцарства за маску лошади»[107]. Говорят, что его дочки имеют одну нижнюю юбку на всех, как Сестры один глаз
