Паренька же Теодат не отдаст так просто ни за какие дружеские отношения с Юстинианом. Мальчик ему симпатичен, как родной сын. Есть более высокие вещи, чем меркантильные политические соображения уходящего дня, во имя их он установит над мальчиком негласную, ненавязчивую опеку, не скрывает своего дружелюбного отношения к нему на людях. Ребенок - настоящий, кровный гот, тот гот, который сделает честь любому времени и даже древнеримской республике, он взял на себя смелость угадать желание короля и не ошибся, в то время как другие боялись, мелочились и спорили. На примере этого мужественного мальчика пусть все видят: лучшие представители их породы ни в чем не уступят лучшим представителям самых цивилизованных наций. Остается пожелать, чтобы таких было побольше, их количество даст право заявить о создании нового готско-римского национального гибрида.
Петр покрывается злостью, как коростой. Посланный как добренький, убеждающий, охмуряющий, он должен здесь забыть про свой главный талант: из ума впитывающего, засасывающего должен превратиться в ум подавляющий. Из человека, собирающего разные воли других, в человека, наделенного такой волей в высшей степени, чем другие. Даже великий Юстиниан не только не предусмотрел всего, но даже не усмотрел ничего из того, что случилось.
Петр пишет письмо Юстиниану: Амалазунта, дескать, убита, убита злодейски, он же собирается действовать, как и они договорились, только, учтя ситуацию, более жестко. Заручившись письменным объяснением (есть куда ретироваться), он повел решительное наступление на Теодата и знать. С полчаса шипел им в лицо хотя и вежливыми, но едкими, точными, находчивыми словами. Может, они прорвутся где-то сквозь лукавство и инфантилизм. Господи, под Теодата вода не течет. Такой убьет лучше людей своего народа, тех, кто не станет уважать его в той мере, в какой он сам того хочет. Его надо просто бить, если есть сила, бить по харе!
Если Петр так думает, а заявляет протест, то Юстиниан и думает так и заявляет. Сосед не позволяет вмешиваться в свои внутренние дела - каков нахал. Пока есть несправедливость и сила, способная ее устранить, сила не может не вмешаться. Пришел Юстинианов черед.
Полководец Мунд, варвар и византийский выкормыш, главнокомандующий сухопутными войсками в Иллирии, где они давно уже стояли лагерем и свинели от жары и безделья, пошел на Далмацию - италийскую провинцию, переломал, как картонные коробки, многочисленные готские заставы и захватил Салону - древний город, гордость всего восточного побережья Адриатического моря. Сам поселился во дворце, выстроенном три века тому назад императором Диоклетианом в дни добровольной ссылки на старости лет, в базилике велел устроить пышную службу в честь выигранной битвы, в дыму погребальных костров, окутавших город, провозгласил новую власть. Герой только что окончившейся войны с вандалами, прославленный в армии и среди населения полководец Велизарий собирает флот. От огромного пирога первый кусок откушен - на севере - и тает во рту. Вкусно! Второй кусок будет вырван из другого места, с юга, и будет покрупнее. Он должен чуть отстоять от основной земли, но не быть провинцией, послужить хорошим плацдармом для дальнейших военных действий или же вызвать желание считаться с византийским императором и принять те условия мира, которые он один сумеет дать. Пока Мунд укрепляет достигнутое, ставит свои гарнизоны, пополняет резервы, подтягивает обозы, на юге свежие войска создадут серьезную угрозу готскому королевству - захватят Сицилию. Велизарию сделать вид, что плывет на Карфаген драться с африканцами, под любым предлогом сделать остановку на Сицилии - под предлогом, скажем, пополнения запасов пресной воды или продовольствия, попытаться захватить остров. Тут от него потребуется тонкая, умелая игра. В случае провала попытка не должна выглядеть как запланированное завоевание - они в Карфаген плыли и только. Значит, захват осуществляется одним быстрым, напористым и в то же время нежным движением. Не вышло - путь на Карфаген. Но должно выйти, Велизарий, дружище, понимаешь, дорогой мой, должно выйти - трясет полководца за грудки, смотрит с надеждой и нескрываемой благодарностью.
