Теодат скатывается до уровня старейшин, старейшины поднимаются до него. Они теперь слились, почти неразличимы, и кто правит, не поймешь. Вопрос Амалазунты, включающий в себя и визит Либерия и Опилиона, и реакцию Византии, и отношения с ней,- самый злободневный. Судьба самой Амалазунты внешне мало кого волнует. Вчерашние ее сторонники равнодушны к ней. Противники, родственники репрессированных, тоже пытаются делать безразличные физиономии, однако из национальных интересов предлагают убить. Сначала осторожно, намеками, потом, встречая сопротивление, усиливают давление. Она - троянский конь их страны, на все готова, шлет записочки во все концы (попытки были!), обалтывает и подкупает слуг, хорошо, те тупы, как пробки, и шарахаются от нее. Гнойный нарыв на теле, отрава в их организм потечет с острова на озере Вульсина. Пусть не думают, будто им нужна ее поганая жизнь из мелких мстительных побуждений, им нужно, как и всякому честному человеку, спокойное благополучие их страны.
Теодата беспокоит лишь реакция Юстиниана, его возможная агрессия, делится своими соображениями. У тех пена у рта, в горячке наперебой: ее смерть - его агрессия, но ведь и ее жизнь - его агрессия (он рано или поздно дознается от своих шпионов, где она и что с ней), так вот, раз такое дело, лучше выбрать смерть, чем жизнь. И еще: Амалазунта не жена Юстиниану и из-за нее одной воевать он не станет. Что она ему пообещала? Допросить ее под ножом - не скажет; даже если на огне поджаривать пятки, будет молчать. Вот они и проверят Юстиниана ее смертью.
Теодат перебирает в руках, гладит, чешет бородку. Санкционировать ликвидацию он не может, но убрать Амалазунту нужно. Как истинный философ, он не видит большого греха в превращении тела из одного состояния в другое, даже если чуточку помогут. Как истинный гуманист, понимает, насколько пресна и невыносима жизнь полного сил человека в заточении, под надзором, где даже ночью за тобой могут наблюдать в дырку, и не против, чтоб ей оказали помощь избавиться от такой жизни. Конечно, ребята хотят одного: свести счеты, обыкновенную, нормальную готскую месть преподносят в упаковке государственных интересов. И кстати, совсем неплохо покрутили шариками в изобретении этих интересов - рациональное зерно есть. Проверить реакцию Юстиниана, длину ногтей, прикус, горячесть глаз. Только узнать и тут же вновь приятными ласками дать забыться и зажмуриться, усесться на прежнее теплое место. Пусть делают, но санкционировать он не будет. Знает из истории, как заканчиваются такие дела. Готы перетрусят и не преминут сослаться на него. Они и теперь не столько пришли к нему просить позволения, сколько просто хотят заручиться его поддержкой в случае серьезных последствий. Могут не беспокоиться - он их не тронет и Юстиниану не отдаст.
