Сильнее жизни и смерти
Всю ночь стены старого дома трещали от мороза. А утром, выглянув из окна, я увидал на заиндевевшей крыше двух воробушков — прижавшись друг к дружке, они сидели над отдушиной чердака, тщетно пытаясь согреться.
Я открыл окно и крикнул им:
— Летите, чаем напою.
Они переглянулись, чирикнули и без лишних церемоний впорхнули в комнату.
Я отогрел их, накормил, напоил, и целый месяц они жили вместе со мной в моей крохотной комнате под самым чердаком. Долгими зимними вечерами у электрического камина они рассказывали мне эту сказку, уверяя, что всё это было с ними на самом деле. Кто бы мог подумать, что эти неприметные серенькие птички, которых мы видим каждый день, такие выдумщики и фантазеры!
Я успел полюбить их за это время, да и они, похоже, привязались ко мне.
Но вот стал я замечать: Бойчечак все время какая- то грустная. Сядет на окошко и в небо смотрит. «Что ты там увидела?» — «Солнышко жду». А солнышка нет и нет, все небо в тучах. Нарубил я дров, затопил печку, в комнате жара, как в тропиках. Она ожила, по всей комнате летала, но потом опять загрустила. Видно, тепло — это еще не солнышко... Взял я акварельные краски, нарисовал ей солнце, подсолнухи, цветущие деревья. Как она обрадовалась! Да тоже не надолго. Стала худеть, а взгляд такой тоскливый, что у меня сердце сжималось, глядя на нее.
Вдруг однажды засобирались. Умылись под краном, Чирка причесал ее, она перед зеркалом головкой туда- сюда покрутила.
— Куда это вы? — спрашиваю.
— На крышу, сегодня ночь Лайлатулкадр. Ты тоже не спи, если хочешь увидеть Звезду желаний.
— Глупости! — говорю им. — На дворе мороз двадцать градусов, а Бойчечак больная тем более.
— У меня нигде не болит, — отвечает она. — Я без солнца устала жить.
— Ну хорошо, сядем возле окна, самовар поставим, чтобы не уснуть, и будем ждать вашу Звезду.
— А вдруг она с другой стороны дома пролетит?
— А вдруг я возьму и окно на шпингалет закрою, и никуда вас не пущу! — рассердился я.
— Его закрой, — кивнула она на Чирку. Хотела еще что-то добавить, но он перебил ее.
— Молчи! Я не оставлю тебя, даже если ты захочешь превратиться в пыль!
Ну что мне было с ними делать?
Не отпустить я их не мог, но и видеть, как они сидят, прижавшись друг к дружке, неподвижные, на заснеженной обледенелой крыше под холодными ночными звездами, было выше моих сил. Я метался по комнате, пил крепкий чай и через каждые пять минут окликал их, высовываясь из окна. Они чирикали в ответ, значит, живы!
