Солдаты мужественно боролись с тяжёлым грузом. На плечах с ним они едва могли дойти до своего лагеря за прибрежными холмами и упасть там в изнеможении. К полудню, когда солнце скрылось за тучами, подул ветер и пошёл мелкий летний дождь, несколько человек пришлось нести назад и хоронить в прибрежном песке. Путь, который они проделали со своей армией в Крыму, оказался очень коротким. Тяжелобольных также отнесли назад и отправили на борт корабля «Кенгуру», оборудованного 250 койками для раненых. Однако больных оказалось вчетверо больше. Получив указание двигаться в Скутари, капитан «Кенгуру» просигналил, что такой манёвр «был бы очень опасным». Офицер «Агамемнона», прибыв на корабль, обнаружил, что все его палубы забиты мёртвыми и умирающими. Он признался, что в жизни не видел сцены ужаснее. Мёртвых было так много, что с трудом удавалось передвигаться по палубам. Лорд Раглан, услышав об этом, сделал всем строгое внушение, однако даже он ничего не мог поделать со сложившейся системой. Он не мог приказывать морским офицерам или отдавать их под суд военного трибунала, так как они подчинялись другому ведомству.
Во второй половине дня дождь всё так же шёл, а солдаты сидели под открытым небом и смотрели на стоящие в начинающем темнеть море корабли. Некоторые пытались развести огонь. Как вспоминал позже Тимоти Гоуинг, дровами служили разбитые лодки и плоты. Это было всё, что солдаты могли найти на берегу. Ночью начался шторм. Одни собирались группками в редких местах, где можно было укрыться от дождя, другие просто лежали под дождём, безуспешно пытаясь заснуть, и ждали наступления утра. Офицеры, как могли, пытались защитить от дождя мундиры. Полковник Белл, жалея свой алый, шитый золотом мундир с эполетами королевских стрелков, который обошёлся ему в 20 гиней, предпочёл насквозь промокнуть в шотландском плаще и брезентовой накидке. Лейтенант Хью Эннсли из полка шотландской гвардии расположился более комфортно, устроив себе импровизированную подушку из медвежьей шкуры, которую положил на рюкзак с продуктами.
Перед рассветом дождь кончился, и снова показалось солнце. Вся пехота и часть артиллерии уже находились на берегу, но на кораблях оставалась кавалерия. Оказалось, что труднее переправить на берег одну лошадь, чем сотню пехотинцев. Большинство офицеров с трудом сдерживали эмоции, глядя на то, как испуганных стреноженных животных укладывают в шлюпки, где они дрожат и фыркают от ужаса. Иногда шлюпка переворачивалась, и лошадь оказывалась в море, тщетно пытаясь вытягивать голову, чтобы не наглотаться солёной воды. Наконец, было решено приостановить выгрузку до тех пор, пока море не успокоится.
