– Лене должны удалять желчный пузырь, – сказала бабушка.
Баба Женя покачала головой:
– Такая молодая, а уже удалять. В наше время, смотрю, молодые и болеют чаще, и умирают раньше. А у меня в почках обнаружили камни.
– Боже-Боже, желчный пузырь... – повторяла мама.
– Сначала они считали, что почка застужена. Хорошо, что я обратилась к Левинзону. Сделали снимок – камни, – перебила ее баба Женя.
– А мне мой врач советует ежедневно принимать по сто грамм, – изрек папа, направляясь к холодильнику. Достал оттуда бутылку водки. Не пролив ни капли, наполнил свою рюмку. – Теща, садитесь. Вам налить пять капель? Не хотите? Мама, а ты? Тоже нет. Ладно, о чем с вами, язвенниками-трезвенниками, говорить? Будем здоровы! – одним махом он опрокинул рюмку. Сразу покраснел, на глазах выступили слезы.
Зазвенели ножи и вилки.
– Семен, передай хлеб.
– У меня что-то нет аппетита.
– Ну что, еще по граммульке?
– Сегодня нашего Игоря приняли в школу. Он сдал экзамен самому директору, – сказала бабушка.
– Ну-ка расскажи, как тебя приняли, а мы все послушаем, – попросила мама.
Я надулся гордостью:
– Решил задачку про птичек и прочитал книжку про любовника страстного.
На миг воцарилась тишина.
– Ему дали Пушкина прочесть, – пояснила бабушка. – Директор – очень приятная женщина.
– Теперь придется купить ему школьную форму, – промолвил папа, почему-то вмиг погрустнев.
Бабушка развела руками: мол, что поделаешь.
– И ранец. Я знаю, какой хочу.
– Он сказал директору, что его папа – главный инженер. Он думал, что кроликов едят только главные инженеры.
ххх
По экрану телевизора побежали титры, начинался фильм.
– Ложись спать, – сказала мама. – Завтра папа вернется с базара и пойдет с тобой покупать ранец.
– И пенал?
– И пенал.
Маме для меня ничего не жалко, что ни попрошу – сразу достает свой кошелек. Правда, в мамином кошельке денег всегда почему-то очень мало. Папа говорит, что деньгами хуже всех в семье распоряжается мама, а лучше всех – бабушка. Бабушка всегда торгуется. К примеру, остановится возле торговки с укропом, выберет пучок, будет вертеть его, нюхать, сбивать цену. Уйдет, так и не купив. Сделает пару шагов, остановится, вернется и – снова за свое. А папа не торгуется. Он стоит у прилавка и что-то подсчитывает: глаза слегка закатываются, губы беззвучно шевелятся. Если, вздохнув, покачает головой, значит, дорого, дела не будет; а если решительно махнет рукой – к покупке.
