Ты бредишь, Кларенс.
Как тень, он проводил Джульетту до Грэнич Вилэдж.
9
Он напился в портовом кабачке. Может быть, он заглянул туда для того, чтобы увидеть Ринальдо. Он ходил от столика к столику и рассказывал, как его прогнали с работы из гостиницы и что мистер Спарк закрыл фабрику.
— Это неинтересно, — отвечали ему.
Тогда он пробовал жаловаться, что от него ушла жена.
— Не надо было жениться, — советовали ему.
— Ах да, вы правы, — говорил Кларенс.
Иногда его угощали, иногда он брал рюмку без спроса и начинал рассказывать все сначала. Надо было заставить выслушать себя. Самое главное было в том, чтобы его выслушали.
Но никто не хотел слушать.
— Ты где будешь ночевать? — спросила его какая-то немолодая, подмалеванная блондинка голосом Джульетты.
Голосом Джульетты? Но ведь Джульетта ушла. И она не вернется. И он никогда не услышит ее голоса. Возможно, никогда. И ничего не будет. И не было. Не было у них счастья.
Нет, было, сказал себе Кларенс. Оно было, только очень короткое. Оно мелькнуло, как искра, вышибленная при ударе камня о камень. Но ей не суждено было разгореться. Она погасла в пустых руках. В четырех протянутых руках.
Говорят, счастье зевают робкие. Он не струсил. Он не был робким парнем. Но искра улетела, как птица со сломанной ветки, на которой не совьешь гнезда.
Эй, Кларенс, не будь размазней, сказал он себе тотчас же. Посмотри, как велик и прекрасен город на рассвете. Как он могуч и богат. Может быть, и тебе еще выкатится под ноги золотая монетка. Только ты устал ждать. Ты сплоховал, когда слез со стула Бернардо ради его младшего брата. Не надо было этого делать. Смешно!
Смешно, а ему хотелось плакать.
Мимо проехала машина, нагруженная бумажными мешками в сизой пыли. Куда-то повезли цемент.
Его отец тоже возил цемент. Он часто брал Кларенса с собой, чтобы приучать к делу. Кларенс помогал ему наваливать мешки из кузова на спину. Когда мешки плюхались на тротуар у дверей склада, там взрывалось облачко серо-зеленого дымка. Отец всегда сильно плевался и кашлял. С большим вкусом.
Однажды они зашли в кафетерий, вот такой, что уже открыл свои двери на улице, номера которой Кларенс не заметил. Он весь утонул в воспоминаниях. За прохладным стеклом на прилавках кафетерия лежали вкусные вещи. Кларенсу хотелось и того и того...
— Подожди, — говорил отец, — дальше, дальше...
И толкал поднос по металлическим стержням вдоль прилавка.
Наконец они дошли до сладкого яблочного пирога.
