Таким образом, релятивизм - это относительность знания об объекте, включенном в субъект-субъектные интеракции и межкультурный контекст. Знание об объекте является всегда неполным, ограниченным, обусловленным господствующими ценностями, идеологией, общественной доксой, научными традициями и т.п., следовательно - относительное. Социальная эпистемология (Б. Барнс, Д. Блур, С. Фуллер и др.) начиная с 70-х гг. XX в. обосновывают зависимость научного познания от субъект-субъектных отношений, от социокультурного контекста.
В юриспруденции принцип дополнительности пока не получил долженствующего ему применения. Косвенно он используется П. Шлагом[121]. В частности, американский юрист поднимает проблему субъекта права и «взгляда изнутри» на право (с точки зрения судьи). Такой взгляд, по его мнению, неизбежно является односторонним, и ведет к радикальному упрощению права[122]. Из одной-единственной перспективе вытекает вера в то, что существует единственно верная онтология права, которая не зависит от всех субъектов права (за исключением судей)[123]. Отождествление права с позицией судьи позволяет охранять «границы империи права» и формулировать онтологию права как объективно существующую реальность в виде норм, доктрин, принципов, прецедентов и соответствующих методов их исследования и толкования. Такой «внутренний взгляд» на право предполагает также, что судьи принимают решения для укрепления мира и справедливости, обеспечения какой-либо другой нормативной цели. Для достижения этих целей судьи должны быть наделены здравым смыслом, здравыми суждениями, разумностью. В этой связи нельзя не вспомнить критику Р. Познером этой классической английской традиции, восходящей, как минимум, к Э. Коку, полагать судью носителем особого разума, не подвластного обывателю. Кок, как известно, утверждал: право есть разум; это особый вид разума, применяющий моральную философию или политический анализ; только юристы (судьи) знают право[124]. У. Блэкстоун придал общему праву «трансцендентальную ауру», и приписывал судьям особые полномочия, именуя их «оракулами права»[125]. Собственно, так же поступает и Р. Дворкин, вводя мифическую фигуру «юридического Геркулеса» в свои мыслительные эксперименты[126].
Внутренний взгляд - с позиций судьи - на право, полагает П. Шлаг, не просто радикально упрощает право и «юридизирует правовую мысль», но наделяет судью неограниченной властью над действиями других субъектов права. Это устраняет из поля исследования различные взаимоотношения между разнообразными субъектами права: адвокатами, клиентами, судьями, гражданами, свидетелями, экспертами и, тем самым, исключает возможность видеть право из этих различных перспектив. Такой «ослепляющий» эффект самоотождествления заставляет судей и других юристов верить, что право в виде норм и концепций действительно существует и действует беспроблематичным образом, регулируя соответствующие отношения
