Такова была феодально-крепостническая Россия, в которой жил и творил Пушкин. Все зрелые годы жизни поэта тесно связаны с Петербургом, являвшимся тем бюрократическим центром, в котором были сосредоточены все нити управления огромной империей. Здесь, в Петербурге, рядом с утопавшим в роскоши дворянством, в нужде и лишениях проживали сотни тысяч крепостных крестьян.
Эти бесправные "крепостные люди" составляли значительнейшую часть населения столицы. В тридцатых годах XIX века, при общем населении Петербурга в 450 000 чел., число их достигало почти 200 000, то есть немногим меньше половины всего населения. Основную массу среди них составляли помещичьи крестьяне. На втором месте стояли казенные - около 50 000 чел. и, наконец, удельные - почти 16 000 чел.
Для характеристики социального облика города очень показательно также соотношение между мужским и женским населением крепостного Петербурга. Женщин здесь была подавляющее меньшинство, так как на заработки в столицу приходили, главным образом, мужчины, занимавшиеся тяжелым физическим трудом. Барская дворня также была по преимуществу мужской. Согласно статистическим данным, в 1750 г. на 100 женщин в Петербурге приходилось 135 мужчин; в 1784 г. это соотношение равняется 100 :194, в 1789 г. - 100 : 213, в 1814 г. - 100 : 234. Наконец, в 1825 г. диспропорция достигает максимума: на 100 женщин в Петербурге насчитывается 255 мужчин. В тридцатых годах соотношение несколько меняется - на 100 женщин приходится уже 230 мужчин.
В своем социальном разрезе Петербург тога времени являл собою тип античного невольничьего города, перенесенного в XIX век. Эта обстоятельство обратило на себя внимание современников. Один из иностранных дипломатов начала александровского царствования провел даже параллель между Петербургом и древними Афинами, где, по сообщению Геродота, на 20 000 свободных граждан насчитывалось 40 000 рабов. В Риме же, имевшем к концу республиканского периода, по словам Цицерона, 1 200000 жителей, как отмечает иностранец, насчитывали едва 2000 господ. Когда возник вопрос о присвоении рабам особой одежды, сенат отверг это "из боязни, чтобы они себя не пересчитали и не узнали бы своего количества".
Этот же факт был в свое время отмечен Энгельсом: "В Афинах на каждого взрослого гражданина мужского пола - писал Энгельс в "Анти-Дюринге ", приходилось по меньшей мере 18 рабов. В Коринфе и Эгине , в период их расцвета, рабов было в 10 раз больше, чем свободных граждан".
