«Постой, постой, — вдруг встрепенулся Тишка. — А ведь в Чили-то сейчас не зима, а лето». Он вспомнил, как недавно смотрел по телевидению передачу о Корвалане, и диктор рассказывал, что Корвалана арестовали в сентябре и что сентябрь в Чили — первый месяц весны… Ага! Тишка стал загибать на руке пальцы. Бели сентябрь — по-нашему март, то наш январь— по-ихнему июль. Самый разгар лета. Да неужто за неделю посылка не уйдёт из зимы в лето? Ну, пусть хоть не в лето, а в промежуточную весну. Ведь есть же страны, где сейчас наступила весна. У нас в Крыму и то уже снега нет. А вот сколько посылка идёт до Крыма?
Тишка зашёл к Марии Флегонтовне на почту.
— Ну, что, Тишка? — спросила она. — Ждёшь из Чили вестей?
Тишка кивнул головой:
— Жду.
— Ничего нету, — сказала Мария Флегонтовна. — Могу только сказать, что твоё отправление назад не вернулось.
Тишка опять кивнул головой: понимаю, мол, — и неожиданно для себя спросил:
— А если бы с уведомлением?
Мария Флегонтовна усмехнулась:
— Что, на твоём уведомлении жандармы бы стали расписываться?
Да, тут он, конечно, загнул. И великодушно не стал поправлять Марию Флегонтовну, что в Чили не жандармы, а охранники или, можно сказать, фашисты. Ему надо было ещё спросить про Крым.
— До Крыма? — уточнила Мария Флегонтовна. — Ну, дня за три, за четыре дойдёт.
Ага, сделал вывод Тишка, значит, его посылка уже миновала пределы Советского Союза, значит, она идёт по чужим странам. А там нет морозов.
Наступило время, когда надо было ждать новостей.
И Тишку теперь не оттянуть от телевизора. Программа ли «Время» идёт, «Международная» ли «панорама» — Тишка как сыч. И дыхание затаит: вот сейчас сообщат о побеге, вот сейчас… У него бешено колотилось сердце.
Но о побеге в телевизионных передачах не говорилось ни слова. Сообщали о митингах по всему миру — выступали и наши, советские люди, и даже капиталисты — одного показывали до того толстого, что Тишка сразу решил: миллиардер, не меньше… Вот и вытряхнул бы свои миллиардики, чтобы стражу у Корвалана подкупить… А то говорит, что за Корвалана, а сам домой придёт — и денежки усядется пересчитывать… Знаем вас! Хотя по внешнему виду нельзя судить: вдруг и поможет…
Да, дни летели. А Корвалан всё находился в тюрьме.
Тишка и по радио слушал — ничего обнадёживающего.
А тут прибежал из школы, включил радио — и сердце зашлось.
«Жизнь Корвалана в опасности», — объявил диктор.
Тишка не дыша сел на табуретку. Неужели схватили при попытке к бегству? Вот уж Тишка тогда ему удружил: ещё срок набавят.
