В этот день Анна Тимофеевна, вывесив на доске карту, долго рассматривала раскрытый классный журнал, потом, подняв голову, спросила:
— Кто из вас давно не был у карты?
Класс молчал, как это чаще бывало в начале урока, когда еще ученики «не раскачались».
— Желающих пока нет? Ладно. Тогда попросим Лешу Кобзева.
Кобзев неуклюже поднялся из-за своей парты.
— Что, Анна Тимофеевна, моя фамилия по алфавиту стоит первой? Передо мной еще буква «А». Алимайкин. После «Б». Баляскин. Дальше…
По партам побежали улыбки. Улыбнулась и Анна Тимофеевна, может быть даже довольная, что класс расшевелился. Однако, зная меру, остановила веселье:
— Считай, Леша, что мы уже дошли до буквы «К». Так что твоя очередь, выходи.
— Почему моя? — заупрямился Кобзев, которому понравилось, что на него все смотрели с одобрением, ожидая новых чудачеств. — Моя фамилия как читается? «Ко-о…» А передо мной стоит «Ки-и…». Вот его и вызывайте, — кивнул он на Кичапина.
Класс наградил Лешку за находчивость смехом. Переждав его, Анна Тимофеевна спокойно сказала:
— Размялись немножко? Ну а теперь займемся делом. Кобзев, бери указку и покажи нам на карте Мангышлак.
Паренек вышел к доске. Надолго задумался, внимательно рассматривая раскрашенную карту.
— Ну, Леша? Пошевеливайся.
Он пошевелился и опять замер. После вторичного понукания наконец пополз указкой на Урал, не обнаружив там Мангышлак, перебрался в Сибирь. Поелозив указкой, ткнул наугад и, шевеля губами, стал читать название.
— Казахстан, — шепнули с первой парты.
Указка поползла вниз.
— Еще южнее, — вновь подсказали ему.
— Ищи Каспийское море!
— Тихо, тихо, — сказала Анна Тимофеевна. — Не мешайте Кобзеву путаться. Он сумеет это и без вашей подсказки.
В классе послышался смешок.
Уши, шея и даже лоб Кобзева побагровели. Наконец он обвел указкой полуостров.
— На этот раз угадал. Что ж, Леша, не знаешь карты, не готовился? А вдруг тебе бы самому пришлось поехать на Мангышлак? Что же, ты последовал бы примеру госпожи Простаковой из «Недоросля» Фонвизина? Она всегда рассчитывала, что «извозчик довезет». А у тебя была бы вся надежда на самолет, летчика?
Смеялись на всех партах. Кобзев кусал губы, сопел, видимо готовый сквозь землю провалиться.
Это тоже был один из методов Анны Тимофеевны: она незаметно делала как-то так, что сам класс высмеивал невежество своего товарища, и тот, перемучившись у доски, в следующий раз уже назубок выучивал задание.
— Мне ни Простаковы-госпожи, ни летчики не надобны, — пробормотал сквозь зубы Кобзев. — Путешествовать не собираюсь. В колхозе вкалывать буду. И на поле можно заработать золотую звездочку.
