— Уже собралась? — услышал Антон непривычно громкий и как бы уже чужой голос отца.
Ответ бабушки он не разобрал.
— Быстро, — опять послышался голос Павла Николаевича.
Антону показалось, что отец немножко растерян. Он и по квартире ходил, опустив голову, ступая неслышно, точно боялся привлечь к себе внимание. Антон все ждал: вот отец появится в его комнатке, обнимет его, они поговорят по душам. Паренек слышал, как в правом виске билась какая-то жилка, движения у него сделались скованными, в грудь будто налили кипящего масла.
«Может, мне самому выйти?»
Откуда такая нерешительность? Ведь это же родной отец.
«Ну они с мамой поссорились. В первый раз, что ли? Но мы уезжаем из города насовсем и… одни».
За эти четыре суматошных дня Антон не однажды мысленно перебирал последний год жизни в доме, стараясь понять, почему же все-таки родители расходятся. Вспоминались бесконечные отлучки отца. Частенько мама чуть не до утра ждала его, звонила по телефону всем знакомым, на завод, разыскивала, боясь, не стряслось ли чего? Нередко отец появлялся нетрезвым, отвечал ей грубо, заваливался спать на диван одетый, прямо в ботинках. Затем опять исчезал на два-три дня.
«Да. Это все папа наделал». И Антон так и не вышел в большую комнату.
Стукнула входная дверь. Кто там? Мама пришла? Нет.
Стало совсем тихо. Все-таки надо выйти и поговорить с отцом. Надо.
Когда Антон выглянул в большую комнату, там никого не было. На вешалке не оказалось ни кепки, ни плаща отца.
И тут в окно он увидел, как по тротуару быстро удалялась знакомая широкая фигура.
«Ушел. Ушел. И… ничего не сказал. Не захотел даже повидать!»
Это было непонятно и больно. В горле что-то заскребло, глаза словно бы набухли. Антон сгорбился и бессильно опустился на кровать. Слышал, как бабушка, хлопоча в коридоре, бормотала:
— Совесть проснулась? Не похоже. Испужался своей кровинке в глаза глянуть. Эх, не жалеют нынче родители детей!
… На другой день грузовая машина доставила двух женщин и молодого Кичапина в село Лашму на Сивини за сто с лишним километров от родного города.
Сквозь открытую форточку в комнату врывались странные, непривычные звуки: протяжное мычание коров, свист, громкое щелканье кнута, похожее на выстрелы. Антон вскочил с постели, моргая глазами, подбежал к окну. И тотчас за спиной раздался негромкий голос бабушки:
— Спи, спи. Это пастухи выгоняют стадо. Еще рано вставать. Спи.
Легкий туман окутал село, молодую травку покрывала матовая роса. По широкой улице неторопливо брели коровы, двое пастухов — бородатый мужчина в резиновых сапогах и паренек в старом ватнике — погоняли их, горласто покрикивая. Под самым окном, на кусту сирени, обсыпанном набухшими почками, прыгали, щебетали желтобрюхие птички. Воздух в форточку вливался свежий, резкий, за избами в луговине туман сгустился и голубел, будто вода.
