Лицо у нее было совсем юное, с румяными щеками, волосы светлые, пушистые, но большие очки в темной оправе делали учительницу не по годам серьезной. В левой руке она держала портфель.
Едва она вошла, Антон перестал есть, положил вилку. Вера Михайловна поднялась из-за стола, ближе придвинула гостье стул.
— Очень хорошо, что вы пришли, — сказала она. — В школу я собиралась только завтра… горячка у нас на комплексе. Обычно я там и обедаю, до села-то далеко. А сегодня вот домой заторопилась, его хотела проведать. — Она кивнула на сына, поспешно добавила: — Сегодня я сама его не пустила в школу: приболел…
Она повернулась к Антону.
— Ты уже поел? Можешь выйти из-за стола. Помнится, собирался к Роману за книжкой? Я тебя не держу.
Анна Тимофеевна внимательно сквозь очки посмотрела на мальчика и ничего не сказала. Антон взял кепку, вышел. За окном промелькнула его белокурая голова. Вера Михайловна теперь села лицом к учительнице.
— Вы, конечно, насчет Антона?
Анна Тимофеевна кивнула утвердительно.
— Вам, разумеется, известен инцидент с Кобзевым? — обратилась она к Вере Михайловне.
— Знаю и не оправдываю. Первый ударил, — чуть покраснев, заторопилась отвечать Вера Михайловна. Она мелкими движениями оправила кофточку, будто чувствовала себя в ней не особенно удобно, облизнула губы. — Уже объяснялась с Антоном. Одно только имею добавить… одно. Не сочтите, что хочу заступиться за сына, но, по его словам, этот Кобзев все время к нему приставал. Антон у нас никогда не врет.
Было заметно, что Вера Михайловна сильно волнуется. Анна Тимофеевна очень внимательно смотрела ей в глаза, изредка поглядывая на бабу Настю, бесшумно убиравшую со стола тарелки.
— Я эту ссору расследовала, — спокойно заговорила она. — И все ребята подтвердили, что Кобзев действительно цеплялся к вашему сыну… Почему? Еще не выяснила. Кобзев молчит. Скажу вам больше: Антон не хотел ударить Лешу. Драки искал Леша.
Удивление в глазах Веры Михайловны сменилось признательностью. Она не ожидала такого объективного суждения от столь молоденькой и еще, видимо, не очень опытной учительницы.
— Дело не в этой ссоре, — продолжала та. — Ссора — это, как бы вам выразиться… лишь толчок. Суть в том, как Антон повел себя потом. Понимаете? Убежал из школы, не послушался преподавателя и… наконец, вовсе не явился на уроки. Правда, теперь я знаю, что приболел. Вот я и пришла.
Анна Тимофеевна опять скосила глаза на старушку, сметавшую с клеенки крошки.
