От села показалась автомашина. Была она маленькая и напоминала бегущего жука, лишь столб пыли задней подымался величественный. Антон от нечего делать наблюдал за нею. Грузовик пропал в низинке за кустами и затем неожиданно вынырнул. Оказывается, он рулил сюда, к озеру. Заметив автомашину, трактористы сразу оживились.
— Фроська!
Из кабины на землю спрыгнула ладная молодая женщина с круглым лицом, в белом фартуке и в таком же белом платке. Улыбаясь большим ярким ртом, показывая два ряда белейших зубов, она звонко, весело воскликнула:
— Заждались, соколики? Животы-то подвело? Ничего, сейчас все у меня брюхо нагреете, отпустите пряжки. Хвалю, что все собрались вовремя.
— Ты меньше воркуй, — сказал Артем Артемыч. — Проворней поварешкой орудуй. Чай, не на бал к тебе прикатили.
— Я еще, во-первых, обследую, как вы культивировали. Коли огрехов наделали, так уедете отсюда, как и приехали, несолоно хлебавши.
И, увидев, как загалдели трактористы, стали размахивать руками, расхохоталась:
— Шутю я, шутю, соколики! Знаю, что хлеборобы вы старательные, кони ваши подкованы в мастерских, работаете хоть на выставку. Эва сколь земли переворошили. Ну и я вам хлёбово состряпала на славу, языки проглотите.
Так вот почему все трактористы съехались к озеру и сюда же подвернул грузовик. Впритык к автомобильной кабине стояли два бака, большой бидон, корзина, покрытая суровым полотенцем. Вот отчего у дяди Кирилла даже сухой горбушки не оказалось — приварком колхоз обеспечивает.
— Ну юла ты, Фроська! — засмеялся молоденький механизатор.
— Вы тут в поле совсем одичали, — еще звонче говорила повариха. — Хоть поглядите на хорошую женщину!
И стала подавать глубокие алюминиевые чашки, до краев налитые супом, в каждую клала большой кусок свиного мяса.
— А это новенький? — сказала она, ласково глядя на Антона. — Чей такой?
Мальчик смутился.
— Напарник мой, — сказал Федин.
— Тогда получай и ты, молодой работничек.
Антон покраснел еще сильнее и молча принял полную посудину. Он отметил новую для себя черту сельских жителей: все здесь интересовались друг другом, проявляли заботу.
Машина с обедом так же неожиданно исчезла, как и появилась.
Стряхивая с куртки хлебные крошки, Артем Артемыч встал, еще раз оглядел небо и решительно проговорил:
— Ой, недобрая погодка ожидается. Поглядите, как парит. Веточка на кусте не шелохнется.
— Дай-ка я поплюю в твой гадальный горшок[3], — усмехнулся Кирилл Максимыч и, подойдя к трактору, дернул пусковой шнур.
