Я несколько раз звонил Инге и слушал ее голос. Она говорила: «Але… Але…» Я молчал и представлял себе, как она стоит у телефона и вздыхает. Иногда она дула в трубку. Это мне казалось странным. Какой смысл туда дуть? Если трубка молчит, — значит, две копейки в автомат не бросили или разговаривать не хотят…
Инга все время просила Рериха, чтобы он ее нарисовал, но Рерих отказывался.
— Зря просишь, — сказал я Инге. — Он Китайскую Кошку в средневековых одеждах рисует… А она и не думает просить…
— Ты видел?
— Видел. На лошади, в лесу, в зале, где тысяча свечей горит и все танцуют. А себя он в рыцарских доспехах изображает… Пойдем с тобой в парк сегодня? Колесо обозрения последний день работает…
Она головой только покачала и ушла.
А на следующий день я зашел к ней домой.
— Ты один? — спросила она. — А Рериха не видел?
— Рерих с Китайской Кошкой на колесе обозрения катаются. Кошка скрипичные занятия прогуливает, а скрипку в коляске под лестницей прячет… У тебя нет случайно чистой тетрадки в клеточку?
Она принесла тетрадь, и я ушел. А чего еще делать, когда говорить не о чем?
На лестнице я вытащил из кармана кусочек угля (когда-то давным-давно у Рериха взял) и написал на стене большими печатными буквами: ИНГА+РЕРИХ=ЛЮБОВЬ.
А когда домой пришел, ее номер набрал. Набрал и, как всегда, молчу. Она на этот раз почему-то заплакала.
— Это ты? Это ты? — все время спрашивает. — Ну скажи, ты это?
Я повесил трубку.
Рерих же по-прежнему стоял под окнами Китайской Кошки, а когда ее дома не было, рисовал гипсовые головы. Он теперь на женские перешел. Чем-то они все Кошкину голову напоминали. Какие у нас во дворе талантливые люди! Китайская Кошка на скрипке играет, Рерих рисует, Инга… Инга… Говорят, она из лука здорово стреляет. Вот бы посмотреть!
Я как-то в магазин бегу, смотрю, она на лестнице тряпкой мою надпись стирает.
— Не видел, кто написал? — спрашивает.
— А чего было написано? — на стене к этому времени один слог «овь» остался.
— Будто не знаешь, — усмехнулась она.
— Это кто-то углем написал.
— Кто же?
— Только не Рерих. Он сейчас за Китайской Кошкой, как носильщик, скрипку таскает…
Она закусила губу и убежала. А я хотел ее в кино позвать. Интересно, пошла бы?
В этот день Рерих передал мне записку для Китайской Кошки. Он и раньше ей записочки писал, только Кошка их рвала на мелкие кусочки и не читала.
Я с этой запиской к Инге зашел.
— От кого? — спросила она.
— Нет ли у тебя чистой тетради в линеечку?
