— Что делаете вы в обозе со своей ротой?
На это он мне довольно развязно ответил:
— Отступаю.
— Да почему же вы не находитесь в полку?
— Я не знаю, где мой полк.
— Кто же вам приказал отступать?
— Я увидел, что все отступают, а потому и начал отступать.
Эти ответы и безначалие, царившее в обозе, дают понятие о
ЮМ, в какой мере в описываемое нами время беспорядок, доходивший до паники, охватил уже всю армию. Продолжая ехать далее и сокрушаясь при виде того разгрома, в котором находи-пась толпа разнообразных повозок и людей, двигавшихся по Мандаринской дороге, — я с невыразимой грустью размышлял
0 том, что этим разгромом мы обязаны вовсе не японцам, атаки которых всегда с огромными для них потерями были отбиваемы нашими доблестными войсками; разгром этот произошел тлько вследствие чрезвычайной нераспорядительности началь-
1 і ва всех степеней и крайней бестолочи всех распоряжений: наша мрмия, — как тогда я рассуждал, — не была вовсе кем либо побеждена или разбита, она разбилась о собственную бестолочь. Чем дальше я ехал, тем справедливость этого рассуждения становилась неоспоримее».
Юденичу не довелось видеть подобную картину отступления армейских тылов, находившихся в Мукдене. Его полк отходил ii i города на север по той же Мандаринской дороге в арьергарде, готовый в любой час остановиться и развернуться для боя. Но такое положение дел после Мукденского сражения наблюдалось далеко не везде.
В Маньчжурской армии, дисциплина в рядах которой после Мукденского поражения резко упала, встала проблема дезертиров. ( олдаты из тылового пополнения оставляли свои части и всякими правдами и неправдами старались добраться до России, откровенно не желая больше воевать на китайской земле «за Веру, Царя и () гечество». Чтобы остановить таких бегунов в прифронтовых маньчжурских городах Тилине, Чантуфу, Сыпиенае, Гунчжулине и Харбине, на узловых станциях железных дорог были поставлены і іадежньїе кордоны против лиц, самовольно оставивших свои полки. Но главе кордонов стояли чины военной жандармерии.
Информация, проходившая по штабной линии, удручала. Из псе вытекало, что пресечение дезертирства в рядах отступавшей
Маньчжурской армии не всегда было дело бесконфликтным. В сообщениях приводились удручающие примеры — один из которых особенно поразил Юденича. На Тиллинской железнодорожной станции произошел случай, когда офицер хотел было остановить группу вооруженных солдат-дезертиров, садившихся в вагон поезда, следовавшего в Читу. Нижние чины офицеру не подчинились и приняли его в штыки. Солдат пришлось разоружить силой и посадить на гарнизонную гауптвахту для расследования случившегося.
