– «Что означаетъ это: одна философiя?» спросили его.
Почтенная личность нѣсколько сконфузилась и отвѣчала: «ну, понимаете, я слово философiя употребилъ, какъ оно часто въ разговорѣ употребляется.»
Т. е. въ смыслѣ глупости?
И сей любопытный литераторъ, конечно, не стыдился и впредь бранить того, чьихъ статей онъ за недосугомъ не читалъ.
Изъ предъидущаго читатель могъ видѣть, какъ органически стройно развивалась мысль Григорьева, разумно необходимый ходъ ея. Строгая научная послѣдовательность, вытекавшая изъ жизненности основнаго воззрѣнiя, полное и всестороннее развитiе идеи – вотъ что характеризовало – бы его письма о «Парадоксахъ Органической Критики», если бы смерть не прервала его дѣятельности.
Кромѣ критической, главной стороны литературной дѣятельности Григорьева, есть еще сторона довольно замѣчательная, – это его поэтическая дѣятельность. Не говорю о его первыхъ повѣстяхъ, гдѣ видно, что человѣкъ еще не можетъ совладать съ собою, что онъ ищетъ настоящаго пути, – но стоитъ вспомнить о его поэмахъ. Его поэмы могутъ служить вполнѣ для характеристики его личности; таковы «Venezia la bella» (Современникъ, 1858, ноябрь), «Борьба» (Сынъ Отечества 1857) разсказъ о Сальвини «Великiй Трагикъ» (Русское Слово, 1859, январь) и «Вверхъ по Волгѣ» (Русскiй Мiръ). Вотъ что онъ говоритъ о себѣ:
Какой – то странникъ вѣчный я…
Меня осѣдлость не прельщаетъ,
Меня минута увлекаетъ…
Ну, хоть минута да моя!..
А тамъ… а тамъ суди Владыко!
Я знаю самъ, что это дико,
Что это къ ужасамъ ведетъ…
Но переспоришь – ли природу?
Я въ жизни вѣрю лишь въ свободу,
Невѣдомъ вовсе мнѣ расчотъ…
Я вѣчно, не спросяся броду,
Какъ омежнóй кидался въ воду.
И дѣйствительно, расчотъ былъ не вѣдомъ ему. Ни разу онъ не пожертвовалъ своими убѣжденiями, ради расчота. Это можно сказать прямо и смѣло.
Не зачѣмъ, я думаю, скрывать того обстоятельства, что Григорьевъ страдалъ запоемъ, хотя нельзя не осудить о преждевременномъ заявленiи объ этомъ его литературными противниками, которые хотѣли пронять его если не мытьемъ, такъ катаньемъ. Этотъ
Недугъ, котораго причину
Давно – бы отыскать пора
сразилъ преждевременно не одну талантливую личность. Имъ страдали поэты Полежаевъ и Мей, актеръ Мочаловъ, литераторъ Помяловскiй. Независимо отъ нравственныхъ причинъ, – это просто физическая болѣзнь, которая приноситъ больнымъ великiя страданiя. Эта болѣзнь несетъ за собою крайнее разстройство всего организма, безсонницу, нервное раздраженiе, сопровождающееся галюцинацiями. Не отъ радости и не для радости пьютъ такiе люди. Не чревоугодiе тянетъ ихъ къ вину. Есть еще люди, любящiе нравственно дразнить и мучить себя; но кромѣ самыхъ ярыхъ фанатиковъ, никто нарочно не станетъ подвергать себя страшнѣйшимъ физическимъ страданiямъ.
