Ты - насмешливый глаз, что мной в темноте наблюдаем, -
он делает так, что я лежу,
подчинив себя, скрутив себя, содрогаемый
постоянной, вечной пыткой,
И обуянный
Тобой, жесточайший охотник,
Ты, незнакомый - БОГ...
Эта живейшая картина изумительной фигуры бога-охотника, конечно, основана на
переживании и не может быть объяснена просто дифирамбичностью языка. Можно
найти следы происхождения этой фигуры в книге о юности Ницше, написанной его
сестрой Элизабет Фёрстер-Ницше, в которой описывается переживание, связанное с
этим богом, когда Ницше был школьником в Пфорте и ему было 15 лет[10] . Ницше
бродил ночью по унылому лесу и, напутанный впечатлением от <пронзительного крика
из соседнего психиатрического приюта>, повстречался с охотником, чьи <Черты были
дики и жутки>. В долине, <окруженной со всех сторон густым подлеском>, охотник
поднес свисток к губам и выдул такую <душераздирающую ноту>, что Ницше лишился
рассудка и пришел в себя лишь в Пфорте. Это был кошмар. Показательно, что
столкновение с охотником поставило вопрос о путешествии в Тойченталь
(Teutschental)[11], ради чего автор кошмара действительно собрался идти в Эйслебен,
город Лютера. Едва ли можно ошибочно истолковать пронзительный свист бога бури в
лесу лунатиков.
Действительно ли только классический филолог, сидящий в Ницше, привел к богу,
названному Дионисом, вместо Вотана, или, может быть, это результат фатального
столкновения с Вагнером?
В <Царстве без пространства> () [12] , впервые опубликованном в 1919 г., Бруно Гютц
увидел тайну прихода немецких событий в виде очень характерного видения. Я не
забуду эту маленькую книжку, так она меня поразила тогда предсказанием немецкой
бури. Она предвидела конфликт царства идей и царства жизни; она изобразила
двойную природу бога бури и тайного созерцания. Вотан исчез, когда пали его дубы, и
снова возник, когда христианский бог оказался слишком слабым, чтобы спасти своих
христиан от братоубийственной резни. Когда его Святейшество Папа Римский мог
только горько жаловаться Богу и был бессилен помочь своей Grex segregatus [13] хоть
как-нибудь иначе, одноглазый старый охотник на опушке немецких лесов смеялся и
седлал Слейпнира [14] .
Мы, опираясь на экономические, политические и психологические факторы, убеждены,
что новый мир - мир благоразумный. Но если мы забудем на мгновение, что живем в
1936 г. от Рождества Христова, и отбросим действующую из самых лучших
побуждений человеческую - слишком человеческую - позицию, а также вместо себя
