Так получилось, что Немейские игры совпали с приездом в Спарту послов с острова Родос.
Царь Леонид, поначалу горевший желанием поехать в Немею, мигом отказался от этого намерения, когда узнал, какая беда привела родосцев просить помощи у спартанцев.
Родосские послы, их было двое, в присутствии эфоров, старейшин и обоих спартанских царей поведали о тех бесчинствах, которые творят персы на острове.
— Родосская знать унижена тем, что персы взяли в заложники высокородных дочерей, которые ныне пребывают в гаремах у персидских вельмож, — перечисляли свои обиды послы. — Юношей-заложников персы обратили в евнухов. Наши сограждане лишились всех боевых кораблей, персы отнимают у нас даже корабельный лес. Персидский царь обложил Родос высокой денежной податью. И это, невзирая на то, что родосцы не принимали участия в Ионийском восстании. Родосцы даже не пускали к себе беглых карийцев, на которых была кровь персов. Варвары довели нас до отчаяния. Наши сограждане тайно связались с жителями острова Кос, которые родственны нам по языку и обычаям, и, узнав, что у тех столь же плачевное положение, предложили косцам поднять восстание против варваров.
Косцы выразили готовность расквитаться с персами за свои унижения, но при условии, что в этой войне их поддержит Спарта. Ведь общеизвестно, что Спарта — сильнейшее государство в Элладе. К тому же спартанцы говорят на том же дорийском диалекте, что и обитатели Коса и Родоса.
Народное собрание родосцев постановило просить спартанцев заступиться за своих соплеменников, терпящих незаслуженные обиды от варваров.
Выслушав речи послов, государственные мужи Лакедемона долго и озадаченно молчали. Кто-то из старейшин был согласен оказать помощь родосцам и косцам. Однако право объявления войны было у эфоров,по лицам которых было видно, что ввязываться в войну с персидским царём, да ещё посреди зимы, когда в Элладе никто не воюет, они явно не хотят.
Перед тем как приступить к прениям, эфоры попросили послов удалиться из здания герусии.
Прения открыл эфор-эпоним Евксинефт, высокий длиннобородый муж, в больших голубых глазах которого сквозили надменность и ум. Длинные вьющиеся волосы живописно обрамляли его волевое лицо с прямым носом и твёрдым росчерком губ. Гиматий Евксинефта не блистал новизной, как и старые потёртые сандалии на ногах. Гоняться за богатством и внешней роскошью в Лакедемоне считалось постыдным, поэтому спартанские граждане, и родовитые в том числе, ходили порой в рваных или заплатанных одеждах, тем самым демонстрируя своё презрение к щегольству.
