— В чём дело?
— Я устала и хочу спать, — спокойно заявила та и поднялась со стула.
Клеомброт с кривой ухмылкой взглянул на брата, как бы говоря взглядом: «Полюбуйся на свою жёнушку! Что вытворяет!»
Леонид попытался убедить Горго доиграть пеан до конца.
— Мы ведь поем здесь не для собственного удовольствия или чтобы досадить тебе, но из желания сделать приятное гостю.
Однако Горго была непреклонна. Поняв, что уговорить жену не удастся, Леонид принёс свои извинения Симониду за столь резко прерванный пеан.
Симонид в вежливых выражениях заверил царя, что он совсем не в обиде ни на него, ни тем более на его прелестную жену.
— Сколь прелестную, столь и вредную! — процедил сквозь зубы Клеомброт.
Выходка Горго сильно разозлила его, ибо было понятно, что она сделала это с умыслом.
— Я тоже готова извиниться перед Симонидом, но только не здесь. — Горго направилась к двери, поманив смущённого кеосца за собой.
Задержавшись на пороге, она оглянулась на Симонида, который в нерешительности топтался на месте, переводя взгляд с Клеомброта на Леонида. Ему очень не хотелось показаться бестактным перед хозяином дома.
Леонид выразительно кивнул, тем самым позволяя Симониду последовать за Горго.
— Иди, иди, не смущайся! — с усмешкой обронил Клеомброт. — Подобные выходки Горго обычное дело, л Оказавшись наедине с царицей в полутёмном смежном помещении, из которого вели двери во внутренний дворик и на женскую половину, Симонид почувствовал, что та взяла его за руку. Он ощутил её волнение, поэтому заволновался и сам.
Попросив у Симонида прощения за испорченную по её вине песню, Горго вдруг заговорила о спартанском юноше Леархе, который этим летом стал победителем на Олимпийских играх в пентатле и должен был поехать на зимние Немейские игры, чтобы состязаться там в двойном беге.
— Я хочу попросить тебя, Симонид, сочинить эпиникию в честь Леарха, — тихо проговорила Горго, запинаясь. — Если конечно... Если конечно он победит. Я готова заплатить тебе, сколько ты скажешь.
— Этот юноша, наверно, твой родственник, царица? — осторожно поинтересовался Симонид, мягко завладев рукой Горго.
— Нет, он не родственник, — тихо ответила та. — Я люблю его!
Это признание растрогало Симонида до глубины души. В этот миг ему стало ясно, какая глубокая пропасть разделяет Горго и Леонида. Причина этого даже не в возрастном неравенстве. Просто Горго создана для мужчины иного склада.
— Я обязательно поеду на Немейские игры, царица, — сказал Симонид. — И если боги даруют Леарху победу в двойном беге, то я непременно сочиню эпиникию в его честь, денег за это я с тебя не возьму, ибо твоё доброе расположение ко мне есть лучшая награда.
