власти состоит в том, чтобы «повышать уровень взаимного доверия
внутри политического целого». Упрощенно мысль Хантингтона такова:
институализация политической жизни способствует предсказуемости,
предсказуемость увеличивает доверие в обществе, а доверие
укрепляет и совершенствует нравственные устои (там же).
Естественно, я не подвергаю сомнению тот очевидный социальный
факт, что слабость и несовершенство власти и политической системы в
краткосрочном периоде, например, в периоды политических смут и
революций или иных резких и значительных социальных перемен,
создает неопределенность, разрушает доверие и ослабляет
нравственность. Но если говорить об устойчивой (долговременной)
демократии или стабильном, последовательно и планомерном
процессе экономической модернизации (то есть не такой как всегда
была в России или, как проводил свою земельную реформу иранский
шах, неожиданно объявляя о них обществу), то мы говорим о
долгосрочном аспекте, в котором система морали, политическая
система и законодательство создаются социальным интеллектом. Без
его концепции различие социальных событий в краткосрочном и
долгосрочном аспекте невозможно понять. В долгосрочном периоде
уровень всех регуляторных систем и уровень доверия задается
уровнем социального интеллекта; потому перемещаясь вследствие
индустриализации из деревень в города массы способны создавать
новые (не кровные) социальные связи, как и раньше, и эти способности
в не-западном мире, как правило, недостаточны для установления
устойчивой демократии.
Как известно, анализируя процессы мировой демократизации на
протяжении последних столетий, политологи выделяют три волны
демократизации и многие их них, а за ними и политики, прогнозируют
дальнейшее расширение зоны устойчивой демократии в ходе
четвертой волны. Недавно американский президент Джордж Буш-
младший заявил, что демократия не имеет культурных предпосылок, и
ислам не является препятствием для демократии. Концепция
модернизации в том или ином виде продолжает бытовать в ученых
умах: например, Шварц утверждает, что социально-экономический
статус и культура взаимообуславливают друг друга; экономическое
развитие способствует индивидуальной уникальности и
ответственности личности, стимулирует равноправие и ослабляет
иерархию, несмотря на все чинимые традиционной культурой
препятствия (Шварц; 2008). В свою очередь, некоторые интеллектуалы,
экономисты и политологи оказались в плену иллюзии, что при
достижении страной определенного уровня валового дохода на душу
