Непокорённый | страница 78

  Своими же кальсонами, смеясь, я мыл полы!

Больше парня не трогали.

    Узнав, что я рисую, прапорщик сказал:

- А ну-ка нарисуй, - он задумался в поисках натуры, - вот этот ящик.

Я нарисовал куб и добавил тени.

- Х@ёво, - сказал прапорщик, проверив транспортиром углы и, дав мне линейку, приказал изобразить битву синих и красных. К утру карта была готова.

- Ты, что, не мог поярче стрелки нарисовать? - спросил прапорщик, разрывая на мелкие кусочки мою работу.

    Следующую карту сознания я сделал флуоресцентной гуашью. В прапорщике обнаружился талант литературного критика.

- Я же сказал поярче! - аргументировал он уничтожение следующего плода моего ночного труда.

    Тогда я добавил в краску алюминиевую пудру и толчёные ёлочные игрушки... Обидеть художника может каждый прапорщик и наш исключения не составил.

- Есть такие люди, - не выдержал я, собирая куски очередного порванного ватмана, - дальтониками называются.

- Так ты дальтоник! Что же сразу не сказал?

    Юра Есин редактировал солдатам любовную лирику, когда перед ним материализовался прапорщик и предъявил лист, на котором заботливой рукой сына полей было написано:

я сижу в окошко

и смотрю вперёд

листья распустились

соловей поёт

    Досчитав до ста, Юра ответил прапорщику:

- Этот стих совершенен. Любая попытка улучшить его приведёт к обратному результату.

Эй, беговей ползи,

Улитка, по склону Фудзи!

Вверх, до самых высот!

     В армии меня навестил классический представитель авторской песни в бороде, свитере, портвейне и перед тем, как исчезнуть навсегда, взял взаймы. 

    Когда я вернулся, прапорщик осторожно спросил:

- Скажи честно, это был шпион?

    Проходя срочную службу, я выпускал "Боевой листок" на латыни. До сих пор не знаю, почему офицеры меня сразу не расстреляли.

- Скобцов, ты не русский, - сказал дневальный Мурадян, разглядывая мой профиль.

- Татарин? - спросил я.

- Нэт, - ответил он, - ты тот, кого все не любят.

    Рядовой Бабаев по-русски знал только "бздэц" и "иди на х*й". Солдат обязан выучить Устав. Бабаева это не коснулось. Как только он заступил в наряд, позвонил, озабоченный несением службы, капитан Зверев. Бабаев поднял трубку и сказал:

- Бздэц!

После короткой паузы из трубки раздались, не предвещающие счастья, крики капитана Зверева.

- Иди на х*й, - гордо ответил Бабаев и положил трубку.

    Никогда ещё так быстро капитан Зверев не добегал до казармы.