Но в лирических отступлениях, как сказали мы, является пред нами современный поэт, любящий славу родимого края и с грустной отрадой припоминающий подвиги отважных предков. Приведем одно из таких отступлений, которое особенно поразило нас своею глубокою грустью[1]:
Гомонiла Украiна,
Довго гомонiла,
Довго, довго кров степами
Текла, червонiла.
Текла – текла, та й висохла…
Степи зеленiють;
Дiди лежать, а над ними
Могили синiють.
Та що з того, що високi?
Нiхто i'x не знае,
Нiхто щиро не заплаче,
Нiхто не згадае.
Тiльки вiтер тихесенько
Повiе над ними,
Тiльки роса ранесенько
Сльозами дрiбними
Iх умие. Зiйде сонце,
Осушить, пригрiе;
А онуки? I м байдуже,
Багато iх, а хто скаже,
Де Гонти могила, —
Мученика праведного
Де похоронили?
Де Залiзняк, душа щира,
Де одпочивае?
Тяжко! важко!..
Кроме «Гайдамаков», в «Кобзаре» напечатаны еще «Iван Пiдкова», «Тарасова нiч», «Гамалiя» – небольшие пьесы тоже историческо-козацкого содержания.
Не менее любопытны пьесы и в другом роде, пьесы, изображающие лихо и недолю обыкновенной жизни и нежные чувства девической и материнской любви. Особенно живо и поэтично изображаются эти чувства в трех прелестных поэмах: «Тополя», «Наймичка» и «Катерина». В «Катерине» вы видите несчастие бедной девушки, которая полюбила москаля, офицера. Начинается поэма добродушным обращением:
Кохайтеся, чорнобривi,
Та не з москалями,
Бо москалi – чужи люди,
Роблять лихо з вами.
Москаль любить жартуючи,
Жартуючи кине;
Пiде в свою Московщину,
А дiвчина гине.
Но эта откровенная, простая мораль, так добросердечно высказываемая, вовсе не кладет дидактического оттенка на всю повесть, которая, напротив, вся исполнена самой свежей неподдельной поэзии. У Катерины родился сын, и она идет в «Московщину» – отыскивать отца его. Прощание матери с ней, ее путь, ее встреча с милым, который ее отталкивает, все это изображено с тою нежностью грусти, с тою глубиною и кротостью сердечного сожаления, равные которым встречаются именно только в малороссийских песнях. В «Наймичке» представляется история девушки, подкинувшей своего ребенка к бездетным старикам, потом нанявшейся к ним в служанки, всю свою жизнь заключившей в материнской любви и только пред смертью открывшей сыну, что она – мать его. Весь этот рассказ получает особенную прелесть от той совершенной простоты, с которою изображается все дело. Ни одного фразистого места, ни одного хвастливого стиха; все так ровно, спокойно, как будто покорная, тихая преданность этой матери перешла в душу самого поэта…
