Это было год назад... Я до сих пор не помню... что было раньше – услышал ли голос или увидел лицо... Она покупала подснежники...
Проскользнула мимо, обдав ароматом, подобно которому я не знаю, и исчезла за поворотом.
Я видел ее долю мгновения, а узнал бы из тысячи...
...Однажды на улице, в толпе, мелькнул ее профиль – и она исчезла...
Валеев – сатир. Мы с ним писали один натюрморт, а потом – в гигантском зеркале на всю стену – два автопортрета одновременно.
Однажды, придя к нему, что-то уловил:
– Кто был? – Злодей смеется. – Кто был?
– И она заинтересовалась...
Улыбается краем губ.
– Кто был?
Валеев – ироничен. От него нескончаемый поток тягучих изысканных слов.
– ...И она заинтересовалась автопортретом... Твоим...
И он начинает сосредоточенно что-то искать на столе. Находит зубочистку.
Кажется, я схватил его за ворот и начал трясти.
– Кто?..
– Некая прекрасная особа... Желает познакомиться с оригиналом....
В комнате ощущалось Ее присутствие, и все остальное не имело значения.
Валеев произнес Ее имя, а я повторил его, как эхо.
Мы стояли друг перед другом, и я вдруг припал к Ее груди, как припадают к святыне...
...Рассвет за окном и голос Ее совсем близко, рядом с моим лицом.
– Метла уже шуршит.
То, что увидел я на Владимирской Горке, было до того неожиданно, до того волнующе красиво, что у меня перехватило дыхание.
В тишине, в торжественной волшебной тишине, облитые льдом от самых корней до кончиков мельчайших веток, стояли деревья.
Как в сказке, как завороженные стояли они, искрясь на свету, и переплетенные кроны их казались сделанными из хрустальных кружев.
А за ними, за раскинутыми внизу просторами, из-за дальних далей Днепра – всходило Солнце. Начинался день.
– Не бойся произносить слово «красота».
– Я не боюсь. Я стесняюсь.
Пригревало весеннее солнце – не то холодное, сказочное, виденное в ледяном царстве Владимирской Горки, а – наше, славное, обжитое, хорошо знакомое, необходимое не как роскошь, а как жизнь... Таяли ледяные кромки луж... Навстречу мне шла старуха с корзиной подснежников. Я встретил ее так, словно мы условились о встрече. Через минуту вся корзина с цветами, за неслыханную цену, принадлежала мне, а еще через минуту я снова стоял перед Ее домом, опасаясь, как бы мое сердце не оглушило соседей...
Была еще одна встреча, с которой, собственно, все и началось. Встреча не с моей мамой, а с ее изображением: вот с этими фотографиями. Случилось это в студии художницы Клавдии Ивановны Романюк.
