Избаловала меня Бессарабка. Избаловала разговорами, тары-барами: "Пятьдесят? – А за сорок?". Бог с ними с копейками, но без игры неинтересно. И вдруг – раз! Занесла меня судьба в Новосибирск. А там – всё другое. И рынок – не рынок. Несколько худых морковочек-луковок и петрушка, как деталь новорожденного младенца. А я по молодости-глупости и по инерции от Бессарабки спрашиваю: а можно не столько-то, а столько-то? Бабка поглядела протяжно, и жалобно так: "Что ты, милая, бери так". Ужас. По сей день помню.
Прихожу я, как договорились, через неделю, всё в тот же душный подвал к своему новому знакомому, которого мысленно называю Один-Зубочек-Часныка, смотрю – их уже два. Это мой сменщик, – говорит, – Ноэл Амстердамский. Ну сдуреть можно: оба длинные, плоские, только один – брюнет, другой – блондин. И имена – нарочно не придумаешь. Мой Часнык говорит: если хотите, мол, подождите немного, я работу вашу заканчиваю. А ты, – говорит, – Нолик, развлеки даму, покажи ей наши владения. Ну какие, думаю, владения в этой душной каморке, разве что какая-нибудь еще скрытая дверь. И точно: открывает дверь в какую-то бесконечную путаницу-лабиринт, а там трубы, батареи, ниши, трансформаторы и еще, наверное, много чего, но главное – полумрак, духота и – страшно. Это, – говорит,– подземные коммуникации, почти через весь город. Может, я, – спрашивает Нолик у Часныка, – какой-нибудь секрет выдаю? Может, это тайна?
Какая тайна, – говорит Часнык, – кому надо, те знают. Хотите посмотреть? Не хочу. Страшновато, надобно признаться.
А Ноэл Амстердамский оказался наредкость разговорчивым. В Бородянке работал грузчиком (интересно, что он там грузил, при таком телосложении?), а сейчас вот будет... как это... мастер? Ну, да. Мастер. А дома жена и двое деток. Электричкой два часа – надо угол возле работы снять. Каждый день туда-назад накладно, лучше – угол. Мать медработник в поликлинике, сестра – в конторе, племянница сидит в тюрьме, так что, всё в порядке. Но, наверное, скоро выйдет, она беременная. Рожать будет, а потом опять, наверное, в тюрьму. Если нет, надо ей работу искать. Вы заходите, а то, знаете, дни длинные на дежурстве. Вот освоюсь – покажу коммуникации.
А Часнык и вправду – художник по обутке. Из старых башмаков сделал что-то немыслимое, королевское прямо-таки. Настоящий мастер. Ноэл радуется: нас теперь двое. Я – Амстердамский, а он – Мастер Дамский. Часныку это, кажется, не нравится. Ну какой я "Мастер Дамский"?. Часнык я.
