— Ах, так ведь я сама туда ее послала! — вдруг спохватилась царевна и тут же серебристо засмеялась, желая обратить все в шутку. — Ну, уж если нашу Ятимоутту отправили к мужчинам, где уж скоро ожидать ее обратно! Там и веселье, и увлекательные споры, и состязание в острословии, и любезное обхождение — это быстро не наскучит!
И вот уже царевна вновь надула губки, вспомнив о своей обиде.
— Милостивая моя госпожа, — осмелилась разомкнуть уста Ятимоутта. — Хоть я старалась говорить с ними со всеми кротко и приветливо, беседа наша затянулась: нам было трудно прийти к соглашению, но каждому хотелось остаться правым. Про такое говорится: это помудренее, чем в золотую чашку снять сливки с молока от львицы! Нешуточное дело! О чем уж только мы не спорили! Зато узнала я, что юный государь, владеющий оружием Тиджамина, с царями нагов и галоунов, с воинами, которым нет числа, изволил поселиться в драгоценных чертогах Дворца Слоновой Кости, просторных и богатых, на берегу таинственного озера Навада; что царевич собою прекрасен, статен, могуч и почитаем, как молодой побег от древа Тиджамина. Поэтому ваша скромная служанка не посмела попусту, без должного почтения явиться прямо перед ним, а долго ожидала, робко и смиренно, с бьющимся от страха сердцем, трепеща и холодея. Но наконец, памятуя о высоком поручении госпожи, дрожа всем телом, прошла я в покои царевича и преподнесла гранатовую вазу с драгоценной мьиззутакой.
А потом ко мне приблизились благородные сверстники царевича, окружили и стали расспрашивать. Я вначале совсем растерялась, низко опустила голову, отвечала тихо. Но потом собралась с духом и оправилась от первого смущения. Тут-то и представился мне случай убедиться в высоком благородстве и добром снисхождении прекрасного царевича.
Юные герои из свиты Эйндакоуммы отправили почтенного ната, надзирающего за озером Навада, на Северный остров, чтобы достал для них пасхоу[65] с чудотворного древа желаний падета. Бедняга нат, пыхтя и отдуваясь, с трудом принес им царские одеяния, исполнив поручение немедля. То были и впрямь роскошные пасхоу причудливых расцветок и с золотой отделкой. Но юные соратники царевича остались недовольны: «Отчего ты принес нам пасхоу ценою в тысячу, а не в сто тысяч золотом? По-твоему, для наших чресел хороши и такие?»
Рассерженные молодцы схватили незадачливого ната и гибкою лианой привязали к стволу гвоздичного дерева. Несчастный старец кричал от боли и призывал на помощь, но ему заткнули рот шершавым кляпом из мясистых тычинок с пряной пыльцой от цветов ганго
