Так и пришлось незадачливому нату Деватандике вернуться к золотым стопам небесного владыки с пустыми руками. Когда он смиренно доложил обо всем родителю, могучий Тиджамин грозно захохотал. «На что мне глупое усердие, коли ты забыл о порученном?» — вскричал он. И в ярости избил недостойного ната ротанговым жезлом[64]. Страдая от боли и стыда, несчастный Деватандика уж впредь не смел подниматься в небесные селения...
Выходит, что услуга, оказанная не ко времени, лишь вредит делу, а отнюдь не сулит награды. Значит, надобно следовать послушною стезею повелений господина. Стоит ли говорить о том, сколь опасаюсь я гнева могущественного государя Эйндакоуммы! Ах, все приметы грозы и бури нам подлинно известны; не в пример труднее угадать желание владыки! Разве вдруг заметишь зеленого попугая в густой листве? Белое на белом или черное на черном сразу и не разглядеть. При нашей службе надо ухо держать востро, беспрекословно выполнять любое поручение, чутко слышать веление золотого сердца господина. Разве я неправ?
— Все сказанное вами, конечно, справедливо, — проговорила Ятимоутта, когда Пинняхата закончил свою пространную речь. — Но я осмелюсь возразить... Ведь наши славные царевич и царевна сияют, точно солнце и луна. Разве можем мы, простые слуги, распоряжаться их судьбою? Отнюдь... Увы, теперь же нам пора и возвращаться в Рубиновый дворец, простите нас. Хотя ваши занимательные притчи слушать интересно и приятно, все же нас ожидают неотложные дела!
— У подданных не может быть иного дела, кроме святого долга служить во славу повелителя! — воскликнул тут Пинняхата. — Какие же дела у обитательниц Рубиновых чертогов, что все вы так спешите?
— О, мы торопимся не потому, что это нам самим так нужно, — поняв намек, ответила благородная фея Ятимоутта. — Ведь все мы день-деньской должны быть неотлучно при нашей юной госпоже. Всех поручений, обязанностей и забот не перечесть. То ухаживаем за ее божественными волосами: ароматным эликсиром из драгоценной чаши, отделанной девятью камнями, смачиваем каждый сверкающий волосок длиною в три с половиной локтя, они струятся и сияют, как изумрудные лучи, такие тонкие, прозрачные, словно нити-паутинки благовонной смолы. Едва мы покончим с этим, как принимаемся расчесывать все несметное богатство юной повелительницы гранатовыми гребнями с частыми и острыми зубцами, потом вплетаем в волосы цветные нити с украшениями из кораллов и делаем ажурную прическу. Прелестное и, нежное тело нашей госпожи также требует всяческого внимания и бережного ухода: прислужницы подносят золотую чашу, осыпанную рубинами различных оттенков, и пряною сандаловою мазью мы натираем гладкую и бархатистую, чуть влажную и прохладную кожу. Причесанная и умащенная, благоухает и сияет красавица Велумьясва, ее чистое сверкающее тело облегают легкие покровы — прозрачная рубашка с узкими рукавами цвета юной зелени, вся расшитая драгоценными жемчужинами, и верхние царские одежды, отделанные золотом, искусной вышивкой и узором из бриллиантов. И вот в ласкающем глаз наряде прелестная царевна возлежит на драгоценном ложе из сапфиров в уютном гроте-опочивальне, находящемся в самом сердце Рубиновых чертогов. А благородная Кинсанатари готовит ее высочеству на смену новое одеяние...
