Расцвет русской романтической лирики во многом был определен творчеством великого русского поэта. В лицейские годы А. С. Пушкин еще ориентировался на поэтические принципы просветительского классицизма (Г. Р. Державин) и сентиментализма (К. Н. Батюшков, H. М. Карамзин), но скоро в его стихах зазвучали иные мотивы, и под легким пером гениального лирика оформилась совершенно новая поэтика, на которую очень быстро стали ориентироваться его современники.
Давайте задумаемся над лирическим звучанием некоторых произведений А. С. Пушкина. Вот, например, стихотворение «Погасло дневное светило…». Современники восприняли его как яркий пример «байронической поэзии», но для более поздних исследователей несомненной была и преемственность со стихотворением К. Н. Батюшкова «Тень друга» («Я берег покидал туманный Альбиона…»). Да, ритмический рисунок, сочетание морского пейзажа и личных переживаний в пушкинском шедевре вызывают непосредственную ассоциацию со стихотворением Батюшкова. Однако «Тень друга» – элегия с ярко выраженным сентиментальным пафосом, посвященная ранней смерти И. А. Петина, близкого друга К. Н. Батюшкова, погибшего в битве под Лейпцигом, а стихотворение Пушкина – это романтическая элегия, передающая бурю чувств, вызванную внезапно возникшими перед поэтом воспоминаниями. Кстати, именно характер лирического героя и его переживания противопоставляют элегию Пушкина лирике Байрона.
Вспомните характер «байронического героя» и сопоставьте его с лирическим героем Пушкина, думается, вы сразу же увидите их принципиальное различие.
Заметьте, как А. С. Пушкин использует в элегии рефрен, чтобы передать резкие колебания чувств лирического героя, как умело он использует пейзаж, оттеняя вихрь чувств, бушующий в его груди. Элегия Пушкина – это подлинный шедевр романтической любовной лирики.
