Смех, да и только.
К брюкам мужчины прилипла сухая солома, время сбора урожая. Равнины идут из города вниз, на юг, лёгкий ветерок тревожит море пшеницы.
Трагедии могут играть любители, но вот другие должны с ними мириться.
– Подлая хреновина, вы видели? Я купил её полтора месяца назад, а сегодня эта хреновина убивает моего сына, вот так. И полтора месяца не прошло, как я её купил, новую уборочную машину, а сегодня мой дорогой сын, 21 год, умирает, подло ей задавленный? Он остановился, а машина продолжала двигаться и схватила его со спины, шельма своего не упустит. Как я теперь расскажу его матери? Ай, подлая хреновина, зачем я её только купил?
Теперь он напоминает сверчка за деревянной решёткой, он не замолкает всю ночь, всё зовёт, зовёт, кто может его услышать.
Карлоту повезло, он потерял только ногу.
Отец, который не плачет, ты видел такое?
В свинарнике позади Скалы Шику стряхнул брезент с ящика, который оказался намного длиннее, чем когда им его накрывали, почти вдвое длиннее самого ящика. Он поднял деревянный засов.
– Та-джжж!
В ящике было полно автоматов. Точнее, немецких автоматических винтовок HK G3. Это армейское оружие, G3! – воскликнул я. Армейское, нет, эти – прямо с войны, – поправил Шику, – стары как мир. Он достал одну и начал разбирать её, смотри, сказал он, я разбираю её с закрытыми глазами, вот как настоящие местные мужики делали это в старые добрые времена, мужики с большой буквы, продолжал он, G3 – наша подруга, мы должны собирать и разбирать её меньше, чем за минуту, и должны ухаживать за ней лучше, чем за женщиной, днём и ночью.
Не похоже, что это его слова, да так и было на самом деле.
– Отец спрятал их тут много лет назад. Чтобы отстреливаться от коммуняк с их аграрной реформой, если бы они вдруг заявились, чтобы оттяпать кусок земли.
– Твой отец дал их тебе?
– Он даже представить себе не может, что я о них знаю. Посмотри на них, их 18 и почти все заржавели. Я почистил вот эту. Моя подружка. Не трогай её, убью.
Он снова собрал оружие, поцеловал ствол, выпил глоток граппы, в небе сверкнула молния. Шику начал считать секунды, чтобы понять, как далёко идёт гроза. Недалеко. Четыре, пять секунд, примерно километр. Мощный раскат грома заставил Апофигея скулить, как дикий кот, свинья захрюкала, они спелись хором. Внезапно хлынул дождь.
– Чёрт! Тихо всем, – цыкнул Шику.
Шику начал меня пугать. У него на шее были струпья, похожие на чешую рептилии, линяющую летом, а зубы имели оттенок тех бледных сдобных пирожков, смазанных перед выпечкой яичным желтком.
