Но какой бы увлекательной эта сцена ни была, снять ее было очень сложно. Когда снимали, как Марти кричит, предупреждая Дока о ливийских террористах, Майклу Дж. Фоксу пришлось делать один дубль за другим, пока промышленный ветро-дув направлял поток воздуха прямо ему в лицо, так что он не слышал своего собственного голоса. У Кристофера Ллойда, между тем, были свои проблемы. Боб Йоркис спускался по проводу с башни на землю, но все остальное должен был исполнить сам Ллойд. «Мы подвесили Криса на страховке, привязанной к башне, — говорит Боб Гейл, — сегодня можно было бы использовать хромакей». Крупные планы были сняты в павильоне «Юниверсал», а вот для дальних планов актеру пришлось взобраться на самый верх высокого здания, возвышающегося рядом со съемочной площадкой.
«Перед тем, как мы начали снимать сцену с часами, у меня был перерыв, и я из любопытства поднялся по лестнице на самый верх, — рассказывает Кристофер Ллойд, — и тут только сообразил, что мне предстоит сниматься, стоя на маленьком выступе». Ллойд боится высоты, он посмотрел вниз и решил, что ни за что не будет здесь играть. Ему казалось, что он нашел выход, о чем и было сообщено Бобу 3.
«Я подумал…» — тут актер остановился. Режиссер с любопытством посмотрел на него. В тот момент Земекис был занят другими делами, и Ллойд это знал, но ему надо было как можно скорее поделиться своими чувствами, чтобы съемочная группа подготовила то, что он придумал. «Я подумал, что мог бы в этой сцене встать на колени».
Ответ Земекиса был очень прост: «Ни фига подобного». Он не был сердит, но просто объяснил, что Док Браун не будет ползать на коленях вокруг часов во время самой важной сцены фильма. Когда пришло время съемок, каскадеры привязали один конец троса к Кристоферу Ллойду, а другой — к крану. Если бы актер свалился, то пролетел бы всего несколько футов, и его бы поймали. Когда страховку закрепили, Ллойд смог чувствовать себя во время съемок более или менее уверенно. Он все равно боялся высоты, но по крайней мере один раз ему удалось преодолеть свой страх.
Когда сцена была снята, за работу взялся Гарри Керамидас. Он использовал снятую и смонтированную раскадровку как основу для монтажа. Когда же весь материал встал на свое место, то Гарри отключил раскадровку. Земекис в любой момент мог увидеть, как сцена будет выглядеть в финальном варианте, так как раскадровка была снята и использовалась только как поля для заполнения, пока весь эпизод не был сделан. Для сцены с часами требовалось много времени, поэтому ее снимали по частям. Керамидасу приходилось перепрыгивать с нее на другие, более короткие и легкие сцены, монтировавшиеся по мере поступления материала. В общем на весь процесс ушло несколько недель, в течение которых Земекис регулярно навещал монтажную во время своих обеденных «перерывов» и после завершения съемок и высказывал свои замечания.
