Идет к двери.
Останавливается.
Одна створка сорвана, лежит, зарастая грязью, а другая уцелела, но опасно накренилась, повиснув на древних петлях. Створки огромны. И украшены сложным узором. Его он рассмотрит позже, а то и вовсе… если выйти к берегу, подать сигнал, его услышат. И можно будет вернуться сюда с командой.
С людьми, которые понимают, сколько ценностей может скрываться в подобном месте.
Именно.
Но пока… он заходит внутрь. И останавливается. В храме царит сумрак, и глазам нужно время, чтобы привыкнуть.
А Брунгильде плохо. Она теперь понимает, что она – это не тот человек, который ведет её улицами мертвого города. Она… она там.
В другом месте.
Она сидит. И смотрит в зеркало, на котором расплывается озеро из её крови. И не только её. Эта кровь и становится нитью. Но её надо оборвать.
Только…
В храме гулкая пустота. И божественная прохлада, которая заставляет человека зажмуриться от наслаждения. Там, где и днем, и ночью царит невероятная жара, прохлада ценнее золота.
Но и золото есть.
Вон оно, на полу, как и описывалось в книге. Надо же… огромные плиты… интересно, они покрыты золотом или же на самом деле сделаны из него? Золотом окованы колонны, что поддерживают свод. Золотом убраны статуи, скрывающиеся меж колонн.
Золота много.
Его хватит, чтобы окупить экспедицию. Да и не только окупить. Он вернет долги и станет богатым человеком. Очень богатым. Он докажет, что все они ошибались. И еще заставит завидовать его успеху. Человек подходит к ближайшей статуи и морщится. Золото… золото – это хорошо, но неудобно. Тяжелое оно.
Другое дело драгоценные камни. А их нет.
Человек переходил от статуи к статуе, исполняясь разочарования. А Брунгильда – гнева. Разве можно так? Это ведь чужой дом… старый, заброшенный, забытый, но ведь дом! И он в нем – лишь гость.
А гости не ведут себя так.
Вот человек довольно хмыкнул.
– И все-таки оно того стоило, – сказал он, потирая руки. – Какое чудовище.
Сам он… чудовище.
На каменном троне, там, где уже подобралось болото, протянуло зеленые лапы гнили и слизи, выбираясь на золото пола, сидела женщина. Она была… пожалуй, страшна.
Многорука.
И волосы её падали на плечи тугими локонами. То есть, сперва показалось, что локонами, но затем Брунгильда увидела, что это – змеи. И исполненные с таким мастерством, что казались они живыми.
Как и сама женщина.
Она была огромна, выше обычного человека.
И нага.
Но нагота её не казалась стыдной. Напротив, она была столь естественна, что иного и представить не выходило. Руки и ноги женщины украшали браслеты.
