Краем глаза я заметил, что у полустанка, стоящего особняком на краю тропы, колышется что-то синее. Небольшие деревянные домики нередко можно было встретить у дорог, соединяющих города, – в них путешественники могли передохнуть, купить горячий обед и даже заночевать. Над входом трепетали синие занавески, а маленькая фигурка тануки, протягивающая кувшин с саке, стояла на подоконнике, зазывая посетителей.
Юмеко остановилась посреди дороги и глубоко вздохнула.
– Что это за место? – спросила она. – Пахнет тут чудесно!
– Небольшая зона отдыха, – пояснил я. – Тут можно перекусить, если есть деньги. Мы, видимо, в нескольких милях от города… – Я замолчал, увидев, какими большими, полными надежды глазами она смотрит на меня, и вздохнул. – Кажется, ты снова проголодалась.
– Я отдала свой утренний рис кодама, – напомнила она с жалобным видом. – И за весь день съела только одну сливу.
Сунув руку в мешочек с деньгами, я молча передал ей несколько медных каэру. Она улыбнулась мне и бросилась к окошку. Затем вернулась с двумя мисками дымящейся лапши соба, и мы обошли здание в поисках места для трапезы. Вдоль стены стояли низкие деревянные скамеечки, которые разделяло несколько футов. Но далеко не все из них пустовали.
На скамейке неподалеку от нас сидел, сгорбившись, одинокий путник с чашей в руке, а перед с ним стояла бутылка. На вид он был несколькими годами старше меня. На нем был поношенный рваный жилет и брюки, а темно-рыжие волосы хоть и были собраны в хвост, все равно выглядели неряшливо. Из-под оби у него торчал короткий кинжал, а рядом на скамейке лежал большой лук. Он заметил мой взгляд и усмехнулся, подняв в воздух чашечку с саке в насмешливом приветственном жесте, а потом одним движением осушил ее.
Я не обратил на него особого внимания, потому что уже не раз видел таких людей. Это был ронин, самурай без хозяина, лишенный всех богатств и титулов и бесславно блуждающий по стране из-за собственного позора, бесчестья или смерти его господина. Особо упрямым ронинам удавалось найти новых хозяев, но многие брались за любую работу, которая им подворачивалась, и становились охранниками или носильщиками, а некоторые превращались в разбойников и убийц. Они считались неотесанными и дикими, не соблюдающими кодекс Бусидо и все свои прежние принципы, и самураи открыто презирали их. Потому что ронины постоянно напоминали самураям, что может в любой момент случиться и с ними.
Я прислонился к краю скамейки, а Юмеко опустилась рядом и с аппетитом принялась за еду. Я осознанно не смотрел в сторону ронина, хотя чувствовал, что он за нами наблюдает, на этот раз попивая свое вино прямо из горла. В путешествиях мне попадались негодяи двух видов: одни обижались, когда их замечали, другие – когда их игнорировали. Само собой, бывали еще и любители нарваться на неприятности, и отделаться от них было невероятно трудно. Но я надеялся, что этот ронин совсем не такой.
