— А бес его знает! — пожал плечами дворник.
— Что же это ты не следишь, кто в дом шляется?
— Да у нас тут почти тыща народу, разве за всеми уследишь!... Вроде был с утра.
— Зови своих клевретов, с нами пойдете.
— Кого позвать?
— Подручных, баран!
Когда шли по двору, Ефимов осторожно спросил:
— А вы, ваше благородие, таперича, значит, заместо Никодима Геннадьевича, царство ему небесное?
— Да. И знай: я непорядка не потерплю!
Два дня назад в генеральской квартире, расположенной на одной из центральных улиц, случилось пренеприятнейшее происшествие — лакей Родион Романов разругался с барыней, да так разошелся, что влепил ее превосходительству оплеуху, и пока генеральша лежала без сознания, а горничная и кухарка пытались привести ее в чувство, забрал из буфета дюжину серебряных ложек и был таков.
На поиски обидчика супруги видного деятеля военного министерства была брошена вся столичная полиция. Сыщики установили круг родных и знакомых супостата и стали их проверять. Сестра грабителя жила на участке Тараканова. Поэтому-то в самый что ни на есть сочельник Осип Григорьевич, вместо того чтобы ходить по Гостиному двору и выбирать подарок для Анны Никитичны, оказался в душной, пропитанной запахом портянок, следки и кислой капусты угловой квартире.
Романова взяли без шума и пыли — узрев погоны околоточного, он поднял руки и запричитал:
— Тока не бейте, ваше благородие, у меня почки больные!
— Ложки куда дел, ирод? — околоточный всё-таки ударил задержанного. Бил, правда, не по почкам — по морде.
* * *
Злодея сдали в участок, написали рапорта, вышли на улицу и закурили.
— Интересно, будет нам награда за этого субчика? — задумчиво спросил околоточный.
Тараканов пожал плечами.
Некрылов затянулся:
— Вас, кстати, чем на Рождество пожаловали?
— Пятьюдесятью рублями…
— А меня чином наградили. Только на чин ветчины-то не купишь… И надо ж было, чтоб перед самым праздником меня в другой участок перевели! На старом-то месте вся коммерция была прикормлена, а теперь… Эх, сколько времени уйдет, пока связи наладишь. Тут как купечество, понимающее?
Осип Григорьевич опять пожал плечами:
— Я сам здесь второй месяц.
— Понятно… слушайте, пойдем в мои бывший околоток, к знакомому немцу! У него ветчина, скажу я вам, уму помраченье, а не ветчина. А мимо рынка идти будем, так еще и по гуську прихватим. Правда, гусь нынче не тот пошел — мужицкий, сухой, — помещичьих, жирных, ноне мало.
* * *
Недалеко от рынка стояли крестьянские дровни, в которые была запряжена тощая кляча. Ее хозяин, такой же тощий мужик в драном треухе и заплатанном романовском полушубке, расставлял рядом с санями елки, вставленные в плохо оструганные деревянные кресты.
