Впрочем, последнее оказалось ложью. В продолговатой гондоле с высокими бортами, доходившими почти до оболочки шара, хватало места и для тщательно упакованной в фанерные ящики рассады, и для двух матросов, и для девушки, и для ее вещей.
— Вы бы прилегли, мастрис, дорога не близкая, — посоветовал один из воздухоплавателей, коренастый гном с наполовину седой бородой и носом картошкой, который представился мастером Персефоном. — Ящики крепкие, можно на них и вещички поставить, и самим приткнуться.
Второго, помоложе и повыше, звали Анлусом, он был, похоже, полукровкой — не таким кряжистым, как его товарищ, и по-мальчишески серьезным.
— И то дело, — кивнул он, не отрывая взгляда от приборов на механизме управления дирижаблем. — Маги обещали нужный ветер, но, не ровен час, что пойдет не так, вы, мастрис, только под ноги не попадайтесь.
— Не пугай человека, — нахмурился старший. — Все будет так.
Как оно должно быть «так», Астралия не имела ни малейшего представления. Она уселась на ящики с рассадой и с замиранием сердца следила, как гномы регулировали нагрев воздуха, добиваясь, чтобы дирижабль плавно поднялся на высоту птичьего полета. Гондолу довольно сильно покачивало, и девушку даже начало мутить.
Старший матрос заметил ее бледность и посоветовал:
— Будет плохо — вон там есть ширмочка, а под ней дырка. Ну, сами разберетесь.
Однако вскоре Астралия справилась со своим желудком, успокоилась и принялась с любопытством оглядываться.
Длинная узкая гондола была загружена ящиками так, что свободным оставались лишь пространство в несколько шагов почти посередине, ближе к мотору. В передней части борта были сделаны из заключенных в металлическую раму мелких стекол, так что у сидевшего у механизма управления матроса был широкий обзор. Сам механизм был связан и с большим «огненным кристаллом», нагревавшим воздух в оболочке шара, и с лопастями пропеллеров. Один из матросов следил за показаниями приборов, временами что-то меняя поворотом одного из колес, похожих на гигантские баранки, вроде тех, что целыми связками продают на ярмарках. Второй в это время сидел у обзорного окна, бросая ленивые сквозь стекло.
Преодолев слабость в ногах, Астралия сделала над собой усилие и подошла к окну.
Сначала она не увидела ничего, кроме бескрайнего неба с редкими облаками. Затем, сообразив взглянуть вниз, рассмотрела красно-бурые кочки, словно на болоте, которые перемежались неровными полосатыми прямоугольниками, словно кто-то прошелся по тем кочкам граблями, содрав мох и оставив следы от зубьев. И лишь потом девушка сообразила, что видит холмы и вспаханные поля. Дорога сверху казалась тоненькой ниточкой. Речка Берестянка, протекавшая, как знала Астралия, в добром десятке миль к северу от Кнакка, угадывалась лишь по полосе растущих вдоль нее золотистых ив, между которыми изредка блестела узкая полоска воды.
