Пройдя километров пять-семь, он дошёл до какой-то станции. Спросил у железнодорожника, когда пойдёт поезд на Барановичи. «Садитесь скорее, сейчас пойдёт!» — махнул тот рукой в сторону состава, стоящего под парами. Радостный Алексей поднялся в вагон и застыл в оцепенении: большинство сидящих здесь пассажиров оказались красноармейцами. Появление польского унтера в полном, хотя и изрядно потрёпанном обмундировании для них также оказалось неожиданностью, но меньшей, а потому Ботян был тут же задержан вновь, и находившийся в вагоне командир поручил одному из солдат его охранять.
Однако великое дело — знание языков! Напомним, что Алексей не только говорил на родном белорусском языке, на государственном — польском, но ещё и свободно изъяснялся по-русски и по-украински. Немецкий язык, которому выучил его отец, тут, конечно, был не в счёт, в данный момент его вообще следовало напрочь позабыть, чтобы не вызвать вдруг лишних вопросов. А ведь известно, что человек, знающий твой родной язык, обычно вызывает доверие, — вот и красноармейцы, такие же простые деревенские парни, как он сам, совсем скоро считали его за своего, охотно с ним разговаривали по-русски, дали чего-то перекусить. Так что когда унтер сказал своему конвоиру: «Я схожу водички напьюсь…», это не вызвало никакого подозрения. Ну а дальше — снова прыжок из поезда в ночную тьму.
На следующий день Алексей был дома. Нельзя не сказать, что в деревню он прибыл достойно, в полном своём солдатском обмундировании, с нашивками капрала. Мог бы, наверное, где-нибудь по дороге сменять свой добротный, но столь приметный мундир на штатские обноски, тогда и «приключений» было бы меньше, но какой уважающий себя «дембель» будет так позориться!
Уже дома Алексей узнал, что 28 сентября пала Варшава — её оборона продолжалась 20 дней, а 8 октября германский фюрер подписал декрет о ликвидации Польского государства… Таким образом, как тогда думалось Ботяну, и закончилась для него война. На самом же деле она только ещё начиналась.
Глава третья
Директора забрали в НКВД
«Ну вот, приехал я домой и думаю, что же мне делать дальше? — вспоминал, рассказывая нам о своей судьбе, Алексей Николаевич. — Дома было хозяйство нормальное, отец и мать здоровы, есть две сестры-помощницы, Мария и Зинаида. Лошадь у нас была, и весь скот… Можно бы и мне опять хозяйствовать, но я решил поехать в район — посмотреть, что там такое творится. А там, как оказалось, набирали „новую советскую интеллигенцию“. В частности, приглашали учителей на переподготовку. Так как у меня было польское среднее учительское образование, то я пошёл, записался — и меня приняли моментально».
