Итак, документы. Их огромный комплекс находится в РГАСПИ (Российский государственный архив социально-политической истории), бывшем партийном архиве. Там хранятся не только все решения Политбюро, включая секретные, — они ко времени моих занятий были как раз рассекречены, и я первая их видела и включила в свой том «СССР и Литва 1939–1945». Существует и огромный фонд, который пришел из президентского архива, непосредственно по Литве. Это сверхсекретные материалы, которые вообще никто не видел; здесь и фонд Сталина, фонд Молотова, материалы РГАСПИ, материалы РГВА (Российский государственный военный архив). Читая их, становится ясно, какая военная подготовка к нападению велась, если эти страны откажутся подписать пакты о взаимопомощи.
Готовность и решительность были таковы, что, если бы они не согласились на заключение пактов, их разгромили и уничтожили бы. И так же было, когда им уже предъявили ультиматум. После 12 марта 1940 года, после заключения мирного договора с Финляндией, появилась перспектива большевизации этих трех стран. Курс в отношении их стал значительно жестче. Это в свою очередь провоцировало возросшую активность Германии в регионе. Каунас, Рига и Таллин пытались как-то координировать свои действия в рамках Балтийской Антанты, что еще больше раздражало Москву.
Но главным фактором, побудившим сталинское руководство перейти ко второму этапу аннексии стран Балтии, стало изменение военной ситуации в Европе. Германия 9 апреля напала на Данию и Норвегию, оккупировав их, а 10 мая — на Бельгию и Голландию. И через 3–4 дня была прорвана линия Мажино, в конце мая немцы вышли к атлантическому побережью в районе Дюнкерка и потерпели там поражение.
Сталин страшно испугался. Он рассчитывал на длительное противоборство между западными державами и Германией. Теперь же стало понятно, что Рейх должен скоро завершить разгром Франции и нейтрализовать Великобританию. Тогда все советско-германские договоренности могли быть зачеркнуты.
Вот тогда-то в Кремле и сочли, что наступил благоприятный момент для захвата стран Балтии. Возможно, это был последний шанс, так думали в Кремле.
По вновь открытым документам мне даже удалось выяснить дату этого решения. Это было 24–25 мая 1940 года. Из чего это следует?
Накануне было принято решение Политбюро о переселении этнических литовцев из приграничных с Литвой белорусских земель. И если бы решение о присоединении Литвы к СССР было уже принято, то это постановление было бы абсолютно бессмысленным. А 25 мая Молотов вызывает к себе посланника Литвы Наткявичуса и предъявляет ему очень жесткие и резкие требования в связи с пропажей двух красноармейцев. Были и раньше дезертиры, были исчезновения, никого это не тревожило. Но в этой конкретной ситуации искали повод, и красноармейцы таким поводом оказались.
