Любава серьезно кивнула.
Рагнар нежно вытер слезы с ее щек, встал и поклонился Ингигерд.
- Я считаю за честь для себя, принять твой уговор, Инга.
И он обернулся как раз вовремя, чтобы заметить ласковый взгляд князя, обращенный к молодой жене.
- Повелевай, князь, — спокойно и решительно произнес Рагнар. — Я готов.
Князь Ярослав поморщился и открыл дверь.
Крысы мерзко пищали и прыгали вверх, надеясь добраться до вещевого мешка, привешенного к потолочной балке. Приближающийся дождь усиливал все запахи, и местное зверье посходило с ума. Вспышки молний вспарывали темноту летней ночи. Раскаты грома становились все громче и громче. Любава поправила бревнышки, горящие в немудреном очаге времянки, в которой ее застигла гроза. Крысы очень раздражали. Их наглое верещание и хлопание тушек на землю после очередного подскока к ее мешку все время сбивало с попыток дочитать до конца девяностый псалом.
- Живый в помощи в крове Бога Небесного водворится… — в очередной раз начала она с начала.
Змеистая молния распорола мир на две половины.
«Не убоишися от страха нощнаго, от стрелы, летящия во дни, от вещи, во тьме приходящия…»
Удар грома потряс навес, под которым путница спасалась от грозы. Но крысы притихли только на мгновение.
- Вот, твари непуганые, — с раздражением подумала Любава, в очередной раз, сбиваясь с чтения псалма.
«На аспида и василиска наступиши, попереши льва и змия…»
Так. Правило пятое из свода правил дружинницы. «Из всякой ситуации нужно уметь извлекать пользу».
И какую пользу должна извлечь христианка из близкого соседства стаи сумасшедших крыс, мешающих чтению псалмов? Она может, нет, даже она должна потренироваться в том, что у нее хуже всего получается, по мнению ее наставников.
Любава потянулась, открыла колчан с сулицами, висевший у нее за плечом, выбрала подходящую сулицу, тщательно прицелилась и с удовольствием метнула. Одна крыса завалилась набок. Только, кажется, не та, в которую она метила. Хвастаться таким броском не стоит. А никто и не собирался хвастаться. Честно. Главное, что остальные крысы разбежались.
Девушка не поленилась выбрать из поленницы три рогульки, составила их стоймя, связала кусочком бересты, и привесила дохлую крысу так, чтобы она болталась в воздухе. Затем подняла сулицу, аккуратно ее вытерла, даже поводила наконечник над огнем и засунула оружие обратно в колчан.
И больше ее крысы не беспокоили.
Времянку накрыло пеленой летнего дождя, девушка спокойно задремала у очага, дочитав, наконец, до конца девяностый псалом. Но тонкий крысиный писк был только началом звериного самовыражения этой ночью. Любаву разбудило близкое ржание. Громкое, густое конское ржание. Пожалуй, поспать ей не удастся. Более того, ночная бессонница — это самое меньшее из того, что ей грозит.
