- Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещён! – Гаркнул я. – И ты Кваша не лезь, во-первых нос расквашу, во-вторых, если не доживешь до Барона Мюнхгаузена, я себе этого не прощу!
А в это время Высоцкий добрался до Ефремова и бросил ему в лицо скомканную газету «Правда».
- Не нравится когда «Правду» прямо в лицо тычут? – Пророкотал Владимир Семёнович. – Ты зачем, паскуда, эту гадость написал?! Катьке Фурцевой продался?
- Да я вас сейчас по щекам отхлещу! – Ефремов наконец-то сподобился хоть на какие-то решительные действия.
Однако одно дело решиться, другое дело исполнить задуманное. Одного размашистого леща, который отвесил Высоцкий, хватило, чтобы главный режиссёр грохнулся на пол между зрительских кресел.
- Брейк! Брейк! – Заорал я как рефери на боксерском ринге. – Товарищи дорогие, я попрошу без рукоприкладства! Владимир Семёнович, ну мы же договорились!
- Не сдержался, - прохрипел Высоцкий.
- Вы же сами были у нас на спектакле, зачем же было писать гадость? – Трещалов поднял клочок «Правды» и протянул его в руки Евстигнеева. – Почитай.
- Без обид мужики, - пробормотал я, уводя своих разбушевавшихся актеров.
В автобусе всех накрыл гомерический хохот. Целых пять минут мы ржали до икоты, вспоминая кто, что и как сказал.
- Слушай, а ты чего Табакова назвал Матроскиным? – Спросил меня, похохатывая Володя Трещалов.
- Матроскин – это кот полосатый из одной книжки, - ответил я, смахивая слезу. – А у Табакова голос в точности, как у кота.
- Как у кота! – С новой силой захохотал Трещалов. - Семёныч, а зачем ты Ефремову двинул? Может нам ещё в одном кино сниматься, – обратился он уже к Высоцкому.
- Да не люблю, когда мне лезут в душу, тем более, когда в неё плюют! – Пророкотал поэт. – Кстати, хорошая строчка для песни!
- Да, - согласился я. – Вот только жаль распятого Христа. Поехали уже к Кочаряну.
Я отжал педаль сцепления и надавил на газ. В наружном зеркале заднего вида я заметил милицейскую машину. И от греха, добавил скорости.
Нашу идею снять фильм-спектакль Левон Суренович принял на ура.
- Отличная идея! – Потирал руки режиссёр с «Мосфильма». – В следующем году напишем заявку, плёнки под фильм-спектакль потребуется немного…
- Как в следующем году? – Развёл руки Высоцкий. – Лёвушка побойся Бога. Крайний срок следующая неделя! Нас ведь закроют к чёртовой матери не сегодня-завтра!
- Да нет, это исключено, - махнул рукой Кочарян.
Его жена Инна внесла на подносе четыре кружечки душистого чёрного кофе. Левон взял одну и сделал маленький глоток.
