— А где же донесение от самого Хаилзы? — спросил он, так и не подняв головы.
— От досточтимого Хаилзы донесений не поступало.
— То есть… бунт? — Тамзаа наконец взглянул на секретаря.
Ирва по‑прежнему гнулся в полупоклоне, но большие карие глаза его были скорее внимательны, нежели почтительные. Кому же он всё-таки служит, верблюд его затопчи?..
— Досточтимый Ар‑Маура употребляет именно это слово, — напомнил юноша. — Однако, думаю, он просто опасается назвать грабёж грабежом.
* * *
— Я достоин казни, государь!
Досточтимому Тамзаа без особых усилий удалось изобразить предел отчаяния — он и впрямь сильно рисковал, явившись к Улькару с подобным докладом, да ещё и в священные часы, когда непостижимый и всемогущий в божественном уединении творил очередной указ. Однако помедлить он тоже не мог — жалоба Ар‑Мауры прошла уже через несколько рук, включая руки секретаря.
Государь с любопытством и тревогой взглянул на распростёршегося перед ним сановника, лицо которого почти касалось лилово‑чёрных разводов кимирского ковра, и мановением мизинца приказал секретарю удалиться. Тот вскочил, спрятал перо и, завинчивая на ходу медную чернильницу, исчез за вздувшейся с шелестом занавесью.
— И в чём же твоя вина, досточтимый Тамзаа?
Не разгибая спины, сановник вскинул бледное перекошенное лицо:
— Я приказал досточтимому Хаилзе возглавить караван, отправляющийся к морю… полагая, что он… при его умении и опыте… достойно справится с этим делом…
— Это было при мне, — сухо напомнил Улькар, оглаживая двумя пальцами чёрные тени под внимательными усталыми глазами. — Будь это преступлением, я казнил бы тебя уже тогда… Так что же всё-таки случилось, досточтимый? Как я понимаю, Хаилза не оправдал твоих надежд?
— Шарлах взбунтовал один из кораблей, отбился от каравана, а четыре дня назад совершил налёт на тень Ар‑Мауры…
Главное было сказано. С неподдельным страхом Тамзаа всматривался в застывшее лицо государя. На скулах Улькара обозначились желваки, судорожно передёрнулся кадык.
— Распрями хребет, — бросил государь, брезгливо глядя на облитую алым шёлком спину сановника. — На тебя неприятно смотреть.
Тамзаа осторожно выпрямил позвоночник, но не до конца — приличия требовали хотя бы полупоклона. Государь внезапно сорвался с места и, пробежавшись из угла в угол, вновь остановился перед ожидающим своей участи сановником.
— Итак, — страшным шёпотом начал он, — вражда между кланами закончилась, не правда ли? Бессмертие государя нарушало и твои планы, и планы досточтимого Альраза?
