Тогда Григорий никогда не признавался даже себе, не то что Галке, в этом чувстве. Теперь же был почти уверен, что любил ее раньше, любит сейчас, хоть Галка живет только в памяти...
В автошколу Григорий попал только благодаря Касымову. На медицинской комиссии хирург, видя, как парень балансирует, стараясь пройти ровно, тут же записал в карточку два роковых слова — «не годен». Пришлось директору совхоза пустить в ход все свои дипломатические способности, чтобы из двух слов осталось только одно. В качестве главных козырей шли Маресьев, безногие комбайнеры и машинисты паровозов. Касымов, правда, и сам был не вполне уверен, что многие из называемых им людей действительно существуют. Но количество имен сделало свое дело.
— Вы, случайно, раньше на машине не ездили? — спросил Корсакова после экзаменов преподаватель, видя, как уверенно себя чувствует курсант за рулем.
Тот отрицательно покачал головой.
— Тогда, значит, родился шофером!
Григорий весело улыбнулся, разглядывая новенькое удостоверение шофера третьего класса, а не стажерскую карточку, которую получили остальные курсанты его группы.
— Значит, говоришь, поздравить можно? — встретил его дома директор. — Знаю, знаю, что уже настоящий водитель! Жаль, шоферам пить нельзя, а то не мешало бы обмыть сейчас твои «корочки».
— Шоферам нельзя, а начальству можно, — назидательно произнесла мать, доставая из буфета бутылочку. — От Лешки тогда спрятала, — пояснила она, перехватив недоуменный взгляд сына.
— А я тебе и работу подыскал, — усаживаясь за стол, как бы между делом, сказал Касымов. — В сельпо шофера призвали в армию. Так машина скучает без хозяина, ждет тебя — не дождется.
Григорий сидел красный, не зная, что сказать вот этому, вроде чужому, человеку. Выручила мать.
— Не знаю, чем отблагодарим вас, Акрам Рустамович? — дрожащим от волнения голосом сказала она. — Словно родной вы для нас...
Наутро Касымов заехал за Григорием, и они вместе поехали в сельпо.
— Хоть бы получилось все по-хорошему, — вздыхала мать, напряженно вслушиваясь, не стукнет ли калитка. А к обеду Григорий подкатил к дому на машине. По его сияющему лицу поняла, что все в порядке.
— Обедать потом, — бросил Григорий, — сейчас давай пойдем, я тебя прокачу! С ветерком! А хочешь — с ветром!
— Да что я, дитя малое, что ли? — слабо протестовала мать, усаживаясь в кабине рядом с сыном.
— Теперь, Гришенька, раз у тебя специальность есть, можно и о женитьбе подумать, — то ли шутя, то ли серьезно проговорила мать, когда они вернулись.
