В конце своего обхода он пришел к Сеизу и нашел его в нижней комнате. Сеиз лежал возле печки, накрытый стеганым одеялом без простыни и сверху еще одним — в пальмах, бледный, готовый в последний путь, а рядом сидела по-турецки бабка Неделя, неподвижно глядя на него вечно молодыми зелеными глазами, и ждала.
Ждет, когда преставится, проклятая! — произнес мысленно Лесник, — всех нас принимала, всех и похоронит, но тут же спохватился: ведь это она затопила печку, вскипятила молоко умирающему, ухаживала за ним, потому что у него никого нет! Благодарно кивнув ей, Лесник подошел к постели:
— Сеиз! — позвал он шепотом.
— А! — вздрогнул Сеиз, возвращаясь из дальних далей, которые его ждали.
— Сеиз, вечером мы устраиваем новогодний праздник. Все придут, слышишь?
— Слышу, — глухо проговорил Сеиз, взгляд его угасал.
— Испекут пирог со «счастьями», — продолжал Лесник. — Для каждого будет. И для тебя тоже, Сеиз, слышишь? — Сеиз кивнул, взгляд его немного оживился. Лесник прибавил: — Может, еще обойдется, Сеиз, ты не сдавайся!
Умирающий перевел взгляд на лицо бабки Недели в зеленом сиянии глаз, и черты его немного разгладились. Нос еще не совсем заострился, — подумал с надеждой Лесник, — может, еще выкарабкается.
— Не сдавайся, Сеиз! — Он погладил все еще теплую костлявую руку. — Мы для тебя тоже положим «счастье» в пирог. Я лично выберу кусок пирога и принесу тебе. Не сдава^я, слышишь! Может, обойдется…
— Нет, Лесник… — с трудом произнес Сеиз, — но ты… ты… при… принеси мне… мое «счастье»… хорошо?
— Хорошо, — сказал Лесник и, вынув блокнот, записал:
«Сеиз — «счастье».
Недьо постучал в ворота. Немного подождал: в доме было тихо, никакого движения. Он снова постучал: опять тишина. Наконец послышался скрип открываемой двери, шаги, звон упавшего котелка. Появилась бабка Неделя. По смущенному лицу Недьо она сразу поняла, в чем дело, но все же спросила:
— Началось?
— Вроде да, — пробормотал он.
— Сейчас иду, — сказала она.
После сна с совой Дачо проснулся. Провел рукой по лицу в поисках ран — сова долго и сильно клевала его в лицо — но ран не было. Услышав стук в соседние ворота, Дачо встал с постели и подошел к окну.
— Началось, — сказал он жене.
— Что? — сонно спросила та. — Дождь?
Ей как раз снилось, что на улице жара, как-то по-особому парит, а на горизонте собираются тяжелые тучи.
— Да нет, — толкнул ее Дачо, — никакой не дождь, а Зорка рожать собралась. Недьо пришел за бабкой Неделей.
— Ой! — вскрикнула жена и соскочила с постели.
